Читать «Приметы весны» онлайн - страница 107

— Спит моя Валя, намаялась за день.

Сказал нежно, как говорят о матери или ребенке.

— Жинка моя, — кивнул он на дверь второй комнаты, — работает в заводской лаборатории. Целый день мотается, потом надо приготовить поесть, да убрать в комнате, да постирать. В общем работы у нее хватает. Тоже по две нормы выполняет, как настоящая стахановка.

Ромка не знал, что такое «стахановка» и «норма», но по тону секретаря понял, что это хорошо, и вслед за ним улыбнулся.

На столе стоял стакан молока, накрытый блюдечком, и на тарелочке лежали две сдобные булочки.

— Не знала жинка, что гость будет, — сказал секретарь извиняющимся тоном. — Я на ночь много не ем, стакан молока выпью — и все. Ну ничего, я сейчас разыщу наши припасы, и поужинаем.

Ромка начал отнекиваться, но секретарь вышел в другую комнату. Принес колбасу, еще стакан молока и несколько булочек.

— Садитесь, — пригласил он Ромку к столу.

Ромка сел и сумрачно подумал: «Сейчас начнет». Но секретарь так ничего и не сказал о краже. Рассказывал о заводе, о том, как там делают трубы, о рабочих, о стахановцах («что по две нормы вырабатывают», — объяснил он, хотя не догадался объяснить, что такое «норма»), несколько раз упомянул с похвалой Михо: «Хороший у тебя приятель!» Вскользь заговорил о Вислоухом. Познакомился с ним случайно, на базаре. Вислоухий не понравился секретарю: как кулак, говорит, жадный, злой. Ромка мысленно согласился с этой характеристикой: «Точно определил, — подумал он. — Барвалюко, кулак, и есть, как отец его, кровопийца, — все повытаскает у другого».

Потом еще говорил о заводе. Ромка толком и не запомнил всего. Легли поздно. Хозяин, взглянув на часы, сказал, что уже половина второго.

От разговора с секретарем осталось ощущение чего-то хорошего, но не покидало и чувство тревоги. Ромка чувствовал, что надо было что-то сказать ему или сделать что-то очень важное. А вот что сказать, что сделать — и не знаешь.

Ромка быстро оделся. Взглянул на белоснежную подушку и увидел на ней большое темное пятно посередине. Впервые в жизни смутился оттого, что у него грязная голова. Поднял подушку, повертел ее в руках, положил пятном вниз. Потом подумал и, махнув рукой, положил подушку так, как она лежала раньше.

Он вышел во вторую комнату. Здесь попрежнему никого не было. Посреди комнаты стоял большой стол, покрытый белоснежной скатертью. На столе Ромка увидел тарелки, чашку и большое блюдо с нарезанным хлебом. Он остановился в нерешительности. Налево вела дверь, на которую ночью указывал секретарь. Там, видно, спала хозяйка. Прямо — дверь, наверное, на кухню, решил Ромка. Дверь направо вела в коридор.

«Уйти разве?» — подумал Ромка.

В это время отворилась дверь, и из кухни вошла низенькая полная женщина в простом ситцевом платье с белым передником, на котором не было ни одного пятнышка. Ей было уже больше пятидесяти. Но сразу видно было, что хозяйка не из тех тихих, выцветших старушек для которых отшумели уже все грозы, не ждущих радостей, не страшащихся печалей — все уже было.