Читать «Существовать и мыслить сквозь эпохи !» онлайн - страница 45

Ницше проводит у себя инвентаризацию. Переписывает свои пожитки: 4 верхних рубашки, 4 ночных рубашки, 3 фуфайки, 8 пар носков, приличный сюртук... Двое черных брюк, одни теплые штаны, 2 черных жилета с высокой застежкой... теплые утренние туфли. Вот и все. Его жизнь умещается в чемодане. Остальное - в голове.

Ницше ослеп уже почти на три четверти, часто видит все как в клочковатом тумане, в городах мучим страхом попасть под колеса. Как-то в горле застревает рыбья кость. Задыхаясь, он всю ночь тщетно пытается отрыгнуть ее, а утром, все еще с костью в горле, записывает: Странно, но я ощущаю избыток символики и смысла в этой физиологической мерзости.

Только когда он пишет, когда в голове разверзаются хляби, когда начинается оргия мыслей, когда он с кажущейся легкостью и веселостью совершает свои прыжки и скачки - часами, сутками, годами; когда мозг звенит и грозит расколоться, поскольку он знает: даже свои мысли нельзя полностью передать словами, и тем не менее передает, на сотнях и сотнях страниц; когда он смеется над волнами, над их убегающими вдаль белыми пенистыми космами, потому что знает тайну волн и познает все тайны, презирая их, - тогда Ницше живет.

В остальное время он лежит в постели под шрапнелью своих недугов. С распиливающей череп мигренью, кровавой рвотой, температурой и ознобом, обильным потоотделением по ночам, геморроем. Нервы - в постоянном напряжении. А сна все нет и нет: мышление отключить невозможно. За два месяца Ницше выпивает 50 граммов хлоралгидрата, чтобы урвать для сна всего пару часов.

В то время как Ницше страдает в тесном мирке меж столом и кроватью, его сестра оживает - впервые за все годы своей жизни. Элизабет познакомилась с д-ром Бернгардом Фёрстером, которого попросили с учительской должности за антисемитские высказывания. Теперь он собирается в Парагвай, чтобы вместе с другими немцами, продавшими на родине свое имущество, создать средь девственного леса новую Германию. С традиционными понятиями о преданности и долге, свободную от евреев.

Увы, Фёрстер не делает ей предложения. Сердце мое, говорит он, мертво, убито женщиной, обманувшей его. Ничего, думает фройляйн Ницше... И пишет Фёрстеру в колонию, которая никак не организуется, письма с пылкими признаниями в любви. Пишет, что скопила 23 тысячи марок и готова вложить их в дело. И сердце Ферстера вновь начинает биться. Да, он приедет в Германию, женится на щедрой Элизабет и увезет ее в новый рейх.

В марте 1885 года Фёрстер прибывает в Наумбург. А Элизабет уже развила бурную деятельность, зовет сограждан жить и трудиться в "Новой Германии", произносит речи об исконно немецких добродетелях и здоровом юдофобстве, выманивает у людей деньги, расхваливая Парагвай как место крайне выгодного помещения капитала. Жених только диву дается. Бракосочетание они отмечают в узком семейном кругу. Из близких родственников нет только одного - Фридриха Ницше. Он пишет сестре: Ты стала спутницей моего антипода! Уберечь Тебя от этого шага должен был инстинкт Твоей любви. Теории Фёрстера о чистой германской расе он считает вздором. "Германство" вызывает, разумеется, мало энтузиазма, но еще меньше у меня желания печься о чистоте этой "великолепной расы". Наоборот, наоборот.