Читать «Газета День Литературы # 176 (2011 4)» онлайн - страница 45

Думаю, мои лучшие статьи были замечены и обществом, и прессой, и друзьями, и недругами. На одну лишь статью "Очерки литературных нравов", опубликованную в 1987 году в журнале "Москва", было до полусотни печатных отзывов в прессе.

Часто я был чересчур категоричен, но, когда со временем стал мягче и добрее (от болезней ли и пару раз вполне ощутимого дыхания смерти, от возраста или от опыта, от окрепшей православной веры), критика в мой адрес не уменьшилась, а скорее стала более разнообразной. Для форматных патриотов я чересчур широк и авангарден, для либералов и оголтелых западников я по-прежнему пещерный враг.

Моя беда в том, что я ценю талантливых людей, каких бы взглядов они ни придерживались, исключая явно русофобские, враждебные не мне, а моей Родине, моему народу, русской национальной культуре. Меня упрекают, что я часто прощаю своих противников. Да, это так, я никогда не прощаю противников моей веры, моего народа. Но не следую ли я библейской заповеди – возлюби врагов своих, но будь против врагов Божьих?

Александр БЕЛАЙ ...И "БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ"

Михаил Попов. Последнее дело. Повесть, ж."Москва", №1/2011

Сам Конан Дойль дал повод к тому, чтобы мы теперь имели столько литературных и киношных модификаций образа Шерлока Холмса: он передоверил право рассказчика доктору Ватсону. Великий сыщик описан Конан Дойлем? Более строго будет сказать: его описал Ватсон, в свою очередь являющийся персонажем Конан Дойля.

Исходя из этой логики, что либо о Холмсе мы можем знать исключительно со слов доктора Ватсона. Ему же, способному, как мы знаем, искренне заблуждаться и впадать в разного рода обольщения, окончательного доверия нет. Так что у коллег-литераторов вполне может возникнуть соблазн вмешаться: кое с чем не согласиться, кое что иначе интерпретировать, наконец, вообще обойтись без Ватсона, посредственного, если начистоту, писаки, взяв его гениальную тему.

Вот чем объясняется столь огромное и всё растущее количество кино- и литературных "продолжений" холмсовой эпопеи. Михаил Попов вступил в это состязание и показал, по моему мнению, очень высокий результат, написав повесть "Последнее дело", вышедшую в № 1 журнала "Москва" за этот год.

Главный вопрос при разборе любого литературного произведения: ради чего, во имя чего оно создано, то есть вопрос о цели.

Иногда на этом настаивают, иногда открещиваются, но всегда предполагают, что цели варьируют от самых высоких (чувства добрые лирой пробуждать, воплощать образы "героев нашего времени") до самых низменных (откровенная корысть или намеренное вредительство в области духа).

Рецензенту желательно и тут высказать своё суждение. Что ж, выскажу: блеснуть затейливо-остроумной задумкой и искусством её реализации – дело вполне достойное, а в чисто литературном смысле – ещё и безусловно почётное.