Читать «Газета День Литературы # 126 (2007 2)» онлайн - страница 68

И вдруг, уже после смерти Астафьева, газета в России напечатала какие-то вновь найденные его заметки, в которых Астафьев (он пришел в больницу, где умирала его мать) в описании врачихи объединил: ее невнимательность, грубость и неуместное в условиях больничной палаты изобилие золотых украшений с национальностью врачихи, – конечно, еврейской.

И тут-то наш Бриман (он живет в Нацрат-Илите) разошелся: вот где Астафьев показал свое истинное антисемитское лицо!

(А вот мы читаем воспоминания евреев о своем пребывании в гетто. И они рассказывают, как приходят немцы и требуют выкупа – и запертые в гетто, уже ранее не раз обобранные, – снова, оказывается, умудряются собрать среди евреев какие-то драгоценности для отмаза...)

Что же Бриман за 15-ть лет, в совместных распитиях с хлебосольным Астафьевым, – так и не разобрался в его истинном лице?..

Конечно, в Израиле уже можно лягнуть мертвую собаку, не приносящую прибыли.

Да, Астафьев не питал любви к евреям, но не только к ним. Да и о своем русском брате мог крепко выразиться (тяжелой судьбы был Астафьев).

Но Виктор Астафьев был один из немногих честных писателей в советской Руси, который писал правду и о войне, и о том, что творилось в действительности в стране, победившей фашистское зло.

Лия Борисовна, учитель литературы советской школы, на книгах Астафьева воспитывала в своих учениках чувство правды (и как еще писал Пушкин: "Чувства добрые я лирой пробуждал").

И что ж ей было делать, когда "великий" Эйдельман устроил ведьмовскую свистопляску вокруг Астафьева, полуразрушенного жизнью человека, из деревни, прошедшего через сиротское детство, войну и выбившегося в самого совестливого писателя России, – среди интеллигенции, отплясывавшей демократические канканы, когда с её горла чуть сдвинули душившие её пальцы...

Тот самый Эйдельман, который рос в семье хорошо прикормленного советской властью "мыслящего тростника" – одного из душителей Пастернака, пропихнувшего своего сына Натана на исторический факультет Московского университета в самые антисемитские сталинские годы, когда евреев и близко не подпускали к тому факультету...

Тот самый Эйдельман, который, угождая новоявленным либеральчикам, проснувшимся от "заколдованного сна", заявил во всеуслышанье: "Высоцкий – это Пушкин сегодня!" (напомню, как еще в царское время демократические студенты, опровергая Достоевского, кричали про Некрасова: "Нет, нет, выше, выше Пушкина!").

Так вот, этот самый Эйдельман, без ведома и разрешения Астафьева, пустил по свету их личную переписку, в которой Астафьев был не очень сдержан и не очень лицеприятен.

Из недавно изданных "Дневников" Эйдельмана мы узнали, какой отпор из-за устроенной им провокации с Астафьевым Эйдельман получил от НАСТОЯЩЕЙ интеллигенции: на его выступлении в Пушкинском доме аудитория демонстративно вышла из зала и т.д.

И что ж ей было делать? – учительнице Лие Борисовне – признаваться в том, что она воспитывала учеников на книгах жидомора... Или попробовать с ним объясниться?..