Читать «Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)» онлайн - страница 64

Кстати, очень много писала она именно об отъезде. В стихах, прозе. Герои Георгадзе также ненавидят Россию и мечтают об иной жизни. Им физически неприятно находиться здесь, их буквально тошнит от нас. Вот образец прозы Георгадзе: «Неизвестно уж, кто в кого превратился с веками – татары в русских или русские в татар. Но заполнившая комнату пшеничная великанша вполне могла служить прототипом матери-России с плаката «Родина-мать зовёт!» Ну очень остроумно. Именно такими – грубыми, неотёсанными, жестокими – выглядят у неё русские. Тонкие и чувственные (это понятно) евреи и другие нацменьшинства. Отметим только, что автор плаката «Родина-мать зовёт!». – Ираклий Тоидзе. А тот, кого принято считать олицетворением русской жестокости и тоталитаризма, носил фамилию Джугашвили. Для человека, души не чаявшего во всём грузинском, странно было не знать о таких вещах.

СУДЬБА ПЛЕМЕНИ ЧЕРОКИ

Путешествуя по Америке, Георгадзе вдруг заинтересовалась судьбой индейцев племени чероки и с сочувствием писала о трагической судьбе этого народа. Удивительно только, что при этом она так и не вспомнила о народе русском, потерявшем свою государственность после революции 17-го и не уничтоженном только потому, что должен был кто-то работать в этой стране, дабы в той же Грузинской ССР отсутствовали очереди и талоны на продукты. Впрочем, до русских ли царской особе? «…я неделикатно задал ей вопрос, который впоследствии слышал от многих людей: связана ли она с Георгадзе – советским высокопоставленным чиновником, которого в песне обессмертил Высоцкий: («…И подпись: Ворошилов, Георгадзе»). В ответ я услышал негодующее: «Нет! Наш род гораздо древнее!» – приводятся в книге воспоминания А. Сумеркина. Всё правильно. «С кем говоришь, холоп?!» Печально, когда человеком овладевает мания величия. Вдвойне печальнее, когда для этого нет серьёзных оснований.

А потом она умерла. И теперь возвращается в Россию книгами. А столь обожаемые Мариной Георгадзе Грузия и США почему-то не спешат открывать её творчество своим читателям, вот ведь какое дело… И вроде бы следовало воздержаться от политики, но как, если сами издатели акцентируют на этом внимание? Что же получается: да, она вас ненавидела, но посмотрите, кого вы потеряли! Да мы никого и не теряли. Это был её выбор. Её жизнь. Её убеждения. Миллионы людей в России могут вполне обоснованно считать себя обиженными на власть, чиновников, сограждан. Но у них нет возможности пожить то в одной, то в другой стране, летать на карнавалы в Бразилию, как это делала Георгадзе. Они не шлют проклятия Родине и не выдумывают мифов о своём благородном происхождении. Вот и остаётся очень неприятный осадок. И хотелось бы говорить исключительно о литературе, о безвременно ушедшем писателе, а получается совсем о другом…