Читать «Литературная Газета 6337 ( № 33 2011)» онлайн - страница 36

Эта пушкинская фраза мне помогает жить: значит, и у него было такое ощущение, но оно прошло. Так стоит ли нам предаваться унынию, одному из смертных грехов?

Да и не только Пушкина одолевали такие безотрадные мысли. Баратынский написал в 1835 году стихотворение «Последний поэт»: «Век шествует путём своим железным; / В сердцах корысть, и общая мечта / Час от часу насущным и полезным / Отчётливей, бесстыдней занята». И жаловался на «промышленные заботы», отодвигавшие поэзию в сторону. Впечатление такое, что он заглянул далеко вперёд, в наши дни.

Но если вспомним, сколько замечательных поэтов было у нас после Баратынского, то опять-таки поймём, что он ошибался. И мы, наверное, ошибаемся тоже. Здесь я должен сказать, что ещё в начале 90-х написал стихотворение с таким же названием, но в нём вступил в спор с моим любимым поэтом: «Что ни поэт, то последний. Потом вдруг выясняется, что предпоследний…» А заканчивалось оно так: «Я», – говорю на вопрос: Кто последний? / Друг, не печалься, за мной становясь». Надеюсь, эта поэтическая очередь в нашем дорогом Отечестве никогда не кончится: поэтическое слово нам необходимо, а без него и жизнь не мила.

– Тютчев, которого вы любите, тоже высказывался по этому поводу.

– Совершенно верно. Ведь это он сказал: «В наш век стихи живут два-три мгновенья, / Родились утром, к вечеру умрут...» – и жил с этим ощущением своей ненужности и безвестности, но стихи продолжал писать до самой смерти. А вспомним Фета – увидим то же самое: последняя его книга «Вечерние огни», изданная небольшим тиражом, всего в 700 экземпляров, стояла в книжных магазинах и не раскупалась.

Даже в XX веке, который, как нам сейчас кажется, был веком необычайного подъёма и расцвета поэзии, не кто иной, как Тынянов, в 1924 году в своём «Промежутке» писал о том, что стихи не востребованы, что их заслоняет проза. И это при том, что пишет он в своей статье о Маяковском, Пастернаке, Мандельштаме, Ахматовой, Ходасевиче, Есенине, Тихонове, вспоминает Хлебникова, который недавно умер, – поэтов великое множество, а Тынянов недоволен! Вот и мы сегодня недовольны тоже.

У меня в своё время были стихи, которые начинались так: «Стихи – архаика. И скоро их не будет. / Смешно настаивать на том, что Архилох / Ещё нас поутру, как птичий хохот, будит, / Ещё цепляется, как зверь, чертополох». Это ощущение неблагополучия время от времени возникает, и, может быть, оно в каком-то смысле плодотворно, потому что заставляет задуматься о том, что же требуется от поэта.

И тут видишь, что стихов сегодня пишется очень много, но поэты слишком часто заняты собой, исключительно собой, их не волнует окружающий мир, да и писать они хотят «темно и вяло», так, чтобы их никто не понимал. Смысл из стихов уходит, остаётся некая бессмыслица, часто нарочитая, да ещё лишённая знаков препинания.

– Не кажется ли вам, что небрежение знаками препинания происходит отнюдь не от неумения их правильно расставить?

– Такой поэт не ставит знаки препинания, чтобы запутать читателя, произвести на него впечатление, обратить на себя внимание хотя бы подобным способом. Но мы-то, читая стихи, в уме всё равно расставляем и запятые, и двоеточия, и тире. И тогда перед нами предстаёт некий вполне заурядный текст во всём своём убожестве. Так что нечего валять дурака и лишать стихи знаков препинания – это то же самое, что предложить музыканту отказаться от нотных знаков. «Ты, нежная! Ты счастье мне сулила, На суетной земле…» Представьте себе, что Фет убрал бы здесь запятую и восклицательный знак! Всё бы рухнуло.