Читать «Варшавская мелодия» онлайн - страница 5

ВИКТОР. Явился бы в общежитие.

ГЕЛЯ. Это хорошо. Это значит — у вас есть характер. Почему вы стали такой серьезный? Лучше мы переменим тему. Теперь вы знаете, что я сирота и меня обидеть нельзя. Как надо правильно — обидеть или обижать?

ВИКТОР. Можно и так и так.

ГЕЛЯ. И так и так — нельзя. Нельзя обижать.

ВИКТОР. Я ведь — тоже. У меня и матери нет.

ГЕЛЯ. Бедный мальчик… И он убежден, что счастливчик.

ВИКТОР. Конечно, счастливчик. Это уж факт. Сколько не дожило, а я дожил. Полгода в госпитале и — вот он я. На углу Герцена и Огарева.

ГЕЛЯ. Витек, ни слова больше про войну. Ни слова.

ВИКТОР. Договорились. Миру — мир.

ГЕЛЯ. Если б я знала, вы бы минуты не ждали на этом вашем углу.

ВИКТОР (щедро). Вот еще… Вы опоздали по-божески. Я приготовился ждать полчаса.

ГЕЛЯ. Так много?

ВИКТОР. Девушки это любят.

ГЕЛЯ. Але то есть глупство. Просто глу-пость. Зачем испортить настроение человеку, если ты все равно придешь. Я читала: точность есть вежливость королей.

ВИКТОР (с лукавством). И королев.

ГЕЛЯ. Каждая женщина — королева. Это надо понимать раз навсегда.

ВИКТОР. Вы хотите сказать — понять раз навсегда.

ГЕЛЯ. Добже, добже. Вы всегда лучше знаете, что я хочу сказать.

Свет гаснет.

Снова свет. Пустой зал. Переговорный пункт. Доносится голос, усиленный микрофоном: «Будапешт, третья кабина. Будапешт на проводе, третья кабина».

ВИКТОР. С кем ты собираешься говорить?

ГЕЛЯ. Если пан позволит, с Варшавой.

ВИКТОР. А точнее?

ГЕЛЯ. Пусть это будет тайна. Маленькая тайна освежает отношения.

ВИКТОР. Рано ты начала их освежать.

ГЕЛЯ. Это никогда не бывает рано. Это бывает только поздно.

ВИКТОР. В конце концов, это твое дело.

ГЕЛЯ. На этот раз пан прав.

ВИКТОР (оглядевшись). Здесь не слишком уютно.

ГЕЛЯ. Зато тепло. Когда будут страшные морозы и мы совсем превратимся в ледышечки, мы будем сюда приходить и делать вид, что ждем вызова.

ВИКТОР. Тебе надоело ходить по улицам. Я тебя понимаю.

ГЕЛЯ. Витек, не унывай. Мы нищие студенты. Я бедненькая, зато молоденькая и у меня… как это… свежий цвет лица.

ВИКТОР. Обидно, что я не в Москве родился. По крайней мере, был бы свой угол.

ГЕЛЯ. Я охрипла. Я не знаю, как буду разговаривать.

ВИКТОР. Совсем не охрипла. Голос как голос.

ГЕЛЯ. Ты не знаешь, меня лечили два дня. Меня закутали в два одеяла. Потом мне давали чай с малиной. Потом аспирин. Потом я пылала. Как грешница на костре. Потом я не выдержала и сбросила с себя все. Это был восторг. Я лежала голая, ела яблоко, Вера играла на арфе — все было, словно в раю.

ВИКТОР. Жаль, меня там не было.

ГЕЛЯ. Старая история. Стоит создать рай, появляется черт. Ты и так во всем виноват. Из-за тебя я потеряю голос и погублю свою карьеру. Певица не может быть легкомысленной.

ВИКТОР. Ты никогда не была легкомысленной.

ГЕЛЯ. Альбо ты управляешь своим темпераментом, альбо он управляет тобой.

Виктор наклоняется и целует ее в щеку.

Браво, браво.

ВИКТОР. Могу повторить. (Стараясь скрыть смущение.) А который час?

Геля смеется.

Что тут смешного?

ГЕЛЯ. Я заметила, человек интересуется временем в самый неподходящий момент.