Читать «Не покидай» онлайн - страница 12

- Нет, сударь, мы спросим, продолжайте, - робко сказал Желтоплюш.

- Она вам и растолкует. Если, конечно, раки не шибко будут свистеть. А то иной раз они так рассвистятся…

- Кто? Вареные раки?!

- Они самые. Когда их мало - еще ничего. А если улов велик, - уши закладывает от свиста… слова не скажи при них. Значит, как про живодерню узнали - обогнули ее с любой стороны - и вот она, площадь, что вам требуется, и сам королевский дворец.

Бедных артистов какой-то ужас обуял от этого объяснения! Однако они деревянными голосами поблагодарили точильщика и повернули Клементину, как он велел.

- Это сумасшедший, - твердо сказала Марта, когда отъехали.

- Или нет, - задумчиво отвечал Желтоплюш. - Сперва я тоже подумал так… А заметила, девчонка в окне подслушивала?

- Ну и что?

- Понимаешь, почудилось мне, что горбун хотел предупредить нас о чем-то! Живодерня, куда свозят бродячих собак… Бродячих! Раки, которые свистят… Неспроста это.

- А почему нельзя было попросту, без затей? Что за секрет такой - дорога до площади?!

- Может, и секрет. Особенно если площадь дворцовая. И особенно, если спрашивают чужеземцы…

- Ну, порядочки… Мы ж не спрашивали, сколько в их армии пушек! Погоди! - возмущенная Марта спрыгнула на землю и догнала простую женщину, шедшую впереди. Желтоплюш мрачно ждал. Через полминуты Марта вернулась.

- Ну, что?

- "Жубы болят", - передразнила Марта. - Не может говорить. Я спросила - и сразу они разболелись! Слушай, но не искать же нам торговку свистящими раками! Лучше честно спросить полицейского…

- Лучше, только не нам. Принца нашего подлатать бы, почистить слегка - и пускай он спрашивает…

А их принц безмятежно разулыбался в фургоне: что-то приятное показывали ему во сне…

9.

Комнатка Патрика, расположенная под самым чердаком, напоминала бедную студенческую келью. Патрик работал сейчас, писал. Скрип его пера переходил исподволь в чуткие, осторожные аккорды гитары; на виду ее, однако, не было. Под эту гитару неведомо чей голос (самого автора? Но у него же нет голоса! Разве что голос его души?) негромко и выстраданно произносил:

Вот он не пишет уже, откидывается. Другому голосу, женскому, который позвал его по ту сторону двери - "Ваша милость! Вы заняты?" - Патрик делает предостерегающий жест: погоди, мол.

…И все-таки

всей грешной моей плотью,

душою всею,

клеточкою каждой,

всем существом моим

ежеминутно,

не я,

но тот,

во мне живущий кто-то,

опять кричит:

- Как сорок тысяч братьев!… -

и вопиет:

- Сильней всего на свете!…

едва ли не навзрыд:

- Дороже жизни!… -

но к этому язык мой непричастен,

но это все -

помимо моей воли,

но все это -

ни говоря ни слова

и даже звука не произнеся.

( Стихи Юрия Левитанского )

- Ваша милость, вы не спите? - опять постучали к нему. То была маленькая русоволосая служанка по имени Марселла. Когда Патрик, чтобы ответить ей, смахнул на пол книгу в серебряном окладе, девушка позволила себе войти:

- Это всего только я. Хочу спросить: вам постирать, отутюжить ничего не надо?

Патрик покачал головой, рассеянно улыбаясь.

- Смотрите. А то к приезду гостей все будут при параде, а у вас и сорочки свежей не найдется… - Марселла подобрала с пола заодно с той книгой скомканные листы и разглаживала их: труд ведь вложен сюда, душу свою автор, может быть, распинал здесь, - так неужто выбрасывать?