Читать «Синие фонари» онлайн - страница 103

— Рассказывать я умел. Никогда не преступал границ скромности. Мои рассказы не могли оскорбить слуха даже самой стыдливой девушки. Да и картины, которые я показывал, были весьма достойного содержания; повествуя о смелости и трудолюбии, они воспитывали в людях хорошие чувства, вдохновляли их на благородные поступки. Взять хотя бы мои рассказы о войне аль-Басусы, о Камар аз-Замане, Хадрат аш-Шарифе, Азизе и Юнусе[51], о святом аль-Бадави. И сколько других удивительных историй поведал я своим слушателям! Каждая находила отклик в их сердцах!

Я не только рассказывал легенды, но и пел сочиненные мною песни, перевоплощался в сказочных героев, воскрешая их подвиги. Порой мне чудилось, будто это я участвую в жестокой схватке и рублю врагов мечом аз-Зинати Халифа.

Сколько чудесных часов провел я, стоя у фонаря и показывая мою любимую серию «Утаенные розы»! Мне казалось, что я поверяю слушателям не чужое, а свое горе, свою печаль, веду рассказ о своих похождениях! Эти утомительные сеансы перед восторженной публикой приносили мне истинное наслаждение. Как жаль, что те дни никогда не вернутся! Они навсегда миновали и унесли с собой радость и цель всей моей жизни. Книга жизни моей захлопнулась в тот день, когда появился твой кинотеатр, господин. Это он погубил моих детей, заставил меня, главу семьи, добывавшего в поте лица свой хлеб, пойти на преступление…

Итрис немного помолчал, затем вновь заговорил:

— Что дал людям ваш кинотеатр? Может ли быть что-либо отвратительнее тех фильмов, которые здесь показывают?! Вы привлекли моих бывших скромных и чистых душой зрителей распутством и богохульством, а меня лишили возможности заниматься настоящим искусством… Я забросил свой фонарь в самый дальний угол. Пауки оплели его паутиной, и он стал похож на мертвеца, завернутого в саван. Теперь он уж больше не «волшебный», он мертв. Он погас.

Итрис допил воду и продолжал:

— Кино, которым вы так гордитесь, портит нравы и вкус людей, сбивает их с пути истинного. Почему же вы не считаете преступниками владельцев кинотеатров? — Глаза его горели от возбуждения. — Ну скажи, господин, кто из нас преступник — я или ты?

Лицо Абдель Керима страдальчески исказилось. Он стал взволнованно мерить комнату шагами; внезапно остановился перед Итрисом и начал напряженно вглядываться в его лицо, словно изучая, потом снова принялся ходить взад и вперед, о чем-то думая.

Наконец он подошел к Итрису и сел перед ним на стул:

— Поверни голову направо! Налево! Так! Теперь подними немного голову, посмотри на меня! Очень хорошо…

Тот послушно, как завороженный, исполнял все, что от него требовали. Абдель Керим похлопал его по плечу:

— Ну-ка, расскажи нам несколько своих историй. Говори так, будто стоишь перед зрителями. И не забудь при этом спеть одну из своих касыд[52]. За все это ты получишь щедрое вознаграждение!

Итрис вскочил. Он был взволнован. Неужели стрелки часов повернули вспять? Неужели возвратились прежние времена?