Читать «Король Фейсал и полковник Лоуренс» онлайн - страница 3

Повторяю, то был приготовительный класс истории, по наивности не оценивший учителя-провидца. Ведь, например, по сравнению с абдул-хамидами и абдул-хамидиками СССР, «красный султан» был культурный либерал и почтенный гуманист. Он, конечно, сам не предвидел, что его методы правления завоюют мир, да еще вдобавок будут вызывать особенный восторг именно в тех кругах Запада, где его «клеймили». Каков будет старший класс, мы, конечно, не знаем. Талантливый французский писатель недавно сказал: «Нынешние правители Европы, это еще ничего! А вот будет время, когда мы пожалеем и о лошади Калигулы!..»

Я видел когда-то и хорошо помню Ильдиз-Киоск, столь непохожий на другие дворцы мира. Помню сады, разбросанные по ним домики самого султана, его детей, его трехсот наложниц и четырех полузаконных жен (он формально никогда женат не был — по султанской традиции и потому, что не любил обряда венчания). По этим садам, ярко освещенным и ночью, бродил долгими часами, в сопровождении Хассана-паши, единственного человека, которому он верил за всю свою жизнь, землисто-бледный, непостижимо худой человек в феске, именовавшийся в Турции: «Царь царей», «Тень Аллаха», «Вершитель судеб», «Владыка земель и морей», а на Западе — «красный султан», «великий убийца», «великий наемный убийца» (так его называл Гладстон).

По натуре своеобразный эстет первобытного душевного склада, никаких моральных преград не «преодолевавший» — их у него и не было, — халиф правоверных, едва ли очень веривший в существование Аллаха, властелин ни милостью Божией, ни волей народной, властолюбец по психофизиологии, без каких бы то ни было идей о смысле, цели и оправдании власти, подлинный мученик властолюбия (как многие государственные люди), Абдул-Хамид за двойной оградой своего странного дворца, под охраной семи тысяч сыщиков и телохранителей вел истинно собачью жизнь, от которой, быть может, сбежал бы на третий день любой простой человек. Питался несложными блюдами, доставлявшимися ему с кухни в запечатанном виде с гарантией кизляр-аги против отравы, ходил в гарем в сопровождении вооруженной стражи, да еще при себе носил три револьвера, — он ежедневно упражнялся в стрельбе и умел с 25 шагов выписывать пулями на доске свое имя. Гид показывал мне кресло, в котором Абдул-Хамид спал ночью, — постелей не признавал: они напоминали ему смертное ложе. Показывал гид и столик, на котором подписывались странные приговоры: богобоязненный падишах никогда не приговаривал никого к смерти — он писал на листке бумаги как бы в форме беседы с самим собой: «Мне было бы приятно, если бы такой-то не существовал на земле...» Были люди, очевидно, считавшие себя обязанными доставлять в подобных случаях удовольствие падишаху. Так говорил гид, это можно прочесть и в обличительной литературе. Но, может быть, и гид, и обличительная литература привирали.