Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут - и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут.
СОЛОВЕЙ И РОЗА.
В безмолвии садов, весной, во мгле ночей, Поет над розою восточный соловей. Но роза милая не чувствует, не внемлет, И под влюбленный гимн колеблется и дремлет. Не так ли ты поешь для хладной красоты? Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты? Она не слушает, не чувствует поэта; Глядишь, она цветет; взываешь - нет ответа.
ЭПИГРАММА.
(ИЗ АНТОЛОГИИ)
Лук звенит, стрела трепещет, И клубясь издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон! Кто ж вступился за Пифона, Кто разбил твой истукан? Ты, соперник Аполлона, Бельведерский Митрофан.
* * *
Есть роза дивная: она Пред изумленною Киферой Цветет румяна и пышна, Благословенная Венерой. Вотще Киферу и Пафос Мертвит дыхание мороза Блестит между минутных роз Неувядаемая роза...
[ЕК. Н. УШАКОВОЙ.]
Когда бывало в старину Являлся дух иль привиденье, То прогоняло сатану Простое это изреченье: "Аминь, аминь, рассыпься!". В наши дни Гораздо менее бесов и привидений; Бог ведает, куда девалися они. Но ты, мой злой иль добрый гений Когда я вижу пред собой Твой профиль и глаза, и кудри золотые, Когда я слышу голос твой И речи резвые, живые Я очарован, я горю И содрогаюсь пред тобою, И сердцу, полному мечтою, "Аминь, аминь, рассыпься!" говорю.
КНЯГИНЕ З. А. ВОЛКОНСКОЙ.
Среди рассеянной Москвы, При толках виста и бостона, При бальном лепете молвы Ты любишь игры Аполлона. Царица муз и красоты, Рукою нежной держишь ты Волшебный скипетр вдохновений, И над задумчивым челом, Двойным увенчанным венком, И вьется и пылает гений. Певца, плененного тобой, Не отвергай смиренной дани, Внемли с улыбкой голос мой, Как мимоездом Каталани Цыганке внемлет кочевой.
[КН. П. П. ВЯЗЕМСКОМУ.]
Душа моя Павел, Держись моих правил: Люби то-то, то-то, Не делай того-то. Кажись, это ясно. Прощай, мой прекрасный.
[ЕК. Н. УШАКОВОЙ]
В отдалении от вас С вами буду неразлучен, Томных уст и томных глаз Буду памятью размучен; Изнывая в тишине, Не хочу я быть утешен, Вы ж вздохнете ль обо мне, Если буду я повешен?
* * *
В степи мирской, печальной и безбрежной Таинственно пробились три ключа: Ключ Юности, ключ быстрый и мятежный Кипит, бежит, сверкая и журча. Кастальской ключ волною вдохновенья В степи мирской изгнанников поит. Последний ключ - холодный ключ Забвенья Он слаще всех жар сердца утолит.
АРИОН
Нас было много на челне; Иные парус напрягали, Другие дружно упирали В глубь мощны веслы. В тишине На руль склонясь, наш кормщик умный В молчаньи правил грузный чолн; А я - беспечной веры полн Пловцам я пел.... Вдруг лоно волн Измял с налету вихорь шумный .... Погиб и кормщик и пловец! Лишь я, таинственный певец, На берег выброшен грозою, Я гимны прежние пою И ризу влажную мою Сушу на солнце под скалою.
