Читать «Идущий в Иерусалим» онлайн - страница 53

Приходили туда и Отец с сыновьями. Отец не тыкал в них пальцами, не цокал языком, не смеялся над потехами темноликих пришельцев. Напротив, отнесся к ним весьма сурово. Поглядел, послушал и стал тропарь Кресту напевать вполголоса: «Спаси, Господи, люди твоя, и благослови достояние Твое, — тут и сыновья втроем подтягивать стали, — победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство». Осенили они себя крестом святым и всемогущим, также все это развеселое становище размашисто окрестили. Повернулись да и пошли себе вчетвером домой, провожаемые бессильными взглядами темных глаз.

А тут еще в селе одна за другой лошади стали пропадать. Не было хозяйства, в котором не пропал бы рысак-красавец или тяжеловоз гривастый в роскошных белых яблоках по тугим бокам. Лишь отцовские табуны беда обошла. Призадумались тогда селяне и в воскресный день на обедне в церкви порешили с благословения батюшки Крестным ходом обойти становище кочевников. Подальше от табора обходили, из боязни малодушной нечистых колдовских очей, с чудотворной Казанской на полотенцах. И следующим утром исчезло становище поганое бесследно, даже праха от кострищ не осталось. Пропавшие лошади громко испуганно ржали и били копытами у хозяйских ворот, таращась шалыми выпученными глазищами.

А с чудотворным образом тоже Отец пособил. Из монастыря, что за дальним лесом, раз в год ходили Крестным ходом монахи с народом честным. Носили они пречудный образ Казанской Богородицы до города Казани и обратно. Проходил тот Крестный ход по краю села. И только батюшка, да Отец выходили встречать богомольцев и святым лобызанием привечать образ пречудный. Отец-то, как приложился первый раз к Казанской, как облился слезами покаянными, так и стал ходить каждый год. Проходил он с Крестным ходом до самого горизонта, и пожертвование копил к этому дню, чтобы духовнику Крестного хода вручить незаметно. И возвращались они с батюшкой просветленными такими, тихими…

После второго Крестного хода случился сильный ураган с дождем и градом. Все посевы и сады побило-посекло, а отцовское и поповское хозяйство осталось неутраченным. Как унесло ураган дальше, как выглянуло солнышко, так травы от ветра полегшие, ветви садовые, дождем долу прижатые, поднялись у Отца и у священника среди всеобщего бурелома. Тогда батюшка и рассказал на проповеди, что это Господь покарал нерадивых за презрение к Матери Своей Пречистой. Одумались тотчас православные и порешили ход Крестный встречать всем миром. А чтобы у Владычицы прощение выспросить, поручили церковному иконописцу список с образа Казанского сделать.

Хоть и блаженненький был тот иконописец, но как садился с кистями в ручках скрюченных за работу, так и преображался весь: лицо просветлялось, руки неверные выправлялись, и так уж смело кисть бегала по доске, будто образ сам собой выписывался. Собрали миром обоз приношений, посадили за вожжи блаженного и, помолившись, отправили в монастырь. Спустя месяц вернулся блаженный, прижимая к груди сверток. Принес в храм, развернул, — а там Казанская такого дивного письма, такой невиданной красоты, что все до единого, как увидели, так на колени и рухнули, как подкошенные. Отец тогда предложил батюшке придел для Казанской построить, да первый взнос самолично внес.