Читать «Идущий в Иерусалим» онлайн - страница 50

Поднимают меня с пола сильные руки. Гляжу: отец Сергий одной рукой к себе прижимает, а другой гладит меня по плечику. Шепчет мне на ухо, что вот, мол, снова Ванечка за людишек своих слезки льет, снова целую лужу налил на пол. Смотрю — точно, на полу передо мной мокро от слез. Ничего, говорит батюшка, ты поплачь, ежели плачется. Слезы твои — они много грехов смывают. А что снова половину зарплаты принес — это ты неразумно: совсем, вижу, обветшал одежонкой. А на что она мне, батюшка, что мне в театры ходить, спрашиваю. Да хоть и в театр, отвечает батюшка, ты еще мужчина молодой, тебе и в театр не грех сходить. Ну, ладно, Иван, ежели что, приходи ко мне, помогу тебе. Ах, ты, сапожник ты наш Александрийский…

И чего батюшка меня снова сапожником называет? Какой-такой Александрийский? Ну да ладно, вот уже и служба начинается, Господь с Небес на Престол сходит…

Экономическая составляющая любви

Интересную жизнь прожил Отец. Есть что вспомнить и рассказать сыновьям. Да и нажито трудами праведными хозяйство немалое. «Россия страна богатая, и человеку трудолюбивому, трезвому и честному жить в нищете не престало. Да и Господь не оставит трудящегося и семьи его достатка не лишит», — так говорил Отец.

Правда, имелся один секрет у Отца. Нет, не держал он его за семью печатями. Пожалуйста, слушай и поступай так же. Трудись честно, молись каждый день, воскресным днем в церковь ходи, третью часть доходов Богу отдай — вот и весь секрет! И приходили к нему и спрашивали, и делился Отец опытом своим немудреным.

Рассуждали вслух пришедшие, как же это отдать от себя-то, ведь на эти деньги можно столько всего накупить. Отец в ответ про руку дающего, которая не оскудевает, напоминал. То есть дай сперва, а потом она не оскудеет. Сомневались люди: отдашь вот эдак свое кровное, а вернется обратно, да чтоб с прибытком, — это пока вопрос. Отец про деда, себя да иных раздающих говорил: и отдаем, и не оскудеваем. Только пожимали плечами слушатели, только опускали глаза и переносить секрет отцовский на дела свои не спешили. Ну что ж, вздыхал Отец, вольному воля…

Водились и завистники у Отца. Особенно из бездельников и неверующих. Сколько раз по пьяной дури лихие мужики пытались ему порчу какую-то сотворить. И стога его поджигали, и в его отсутствие из дому старинные иконы выносили, и еще много чего… Только Отец прощал их беззлобно, молясь сугубо о благословении обидчиков. На самих же лихачей находила неотвратная кара. То палец себе с похмелья кто из них оттяпает, то собственный дом загорится, то в страшных снах горели они в ревущем пламени…

И стучали в отцовскую дверь с украденными иконами в обнимку, со слезами раскаяния: прости, Отец, дураков пияных, возьми обратно, что взяли, а сена мы тебе накосим, да привезем заместо сожженного. А Отец обнимал негодников, трясущихся со страху и похмелья, огромными ручищами и в дом вел, да за стол их сажал, да чаем с пряниками отпаивал. И хлопали мужички глазками покрасневшими и ничего не понимали… Лупоглазали вокруг себя на сынов ясноликих, хозяйку тихую и улыбчивую, дом небогатый, но ладный… Вот так ели-пили, хлопали глазами и ничегошеньки в толк взять не могли.