Читать «Чикчарни» онлайн - страница 6

— Ты совсем не слушаешь! — упрекнул меня Аллан, сложив губы в гримасу детской обиды.

— Слушаю, слушаю. Ты рассказывал о Кениг-штрассе…

Что бы мне откусить себе язык на два слова раньше?! Но все вылетело! Я проговорился. Сколько их — непростительных ошибок — я сделал за последнее время? Аллан ни разу не упомянул Королевскую улицу. Впервые назвал ее я, обнаружив знакомство со Штутгартом. Если Аллан не дурак, он поймет, что в этом городе я побывал. В отличие от него.

Аллан дураком не был. Он внимательно посмотрел на меня, и я увидел в его взгляде смену выражений, которую, наверное, не за буду до конца дней. Как будто гигантская страшная тень поднялась из морской пучины: завиральная безмятежность (конечно же вы званная стрессом, разрядкой после жуткого напряжения последних дней, когда мы несколько раз чудом уходили от смерти) сменилась обреченностью человека, приговоренного к казни, которому — его ли убьют, он ли растерзает палача — все одно пропадать.

Аллан начал медленно подниматься. Я мгновенно окинул комнату уже новым взглядом, оценивая ее как поле боя. Окно — далеко. Письменный стол — мешает. Кресла — громоздкие. Стул — неудобно стоит замаха не получится. Пепельница — легкая. Настольная лампа — тяжелая.

Это в кино драки длятся очень долго — там свои законы, своя логика, свое — экранное — время. Мужчины в кино, как правило, необыкновенно выносливые: их бьют в самые уязвимые точки, а они встают как ни в чем не бывало и наносят противникам столь же сокрушительные удары. И все это длится часами.

Впрочем, в жизни драка тоже может продолжаться бесконечно. Но бой — настоящий бой, насмерть — идет секунды. Особенно если встречаются два (или больше) профессионально подготовленных человека. Причем профессионализм заключается не столько во владении боевым искусством, физической подготовке или безукоризненном знании анатомии человека, сколько в применении на практике одного простого правила: все средства хороши.

Пока Аллан летел ко мне, я успел вскочить, дотянуться до лампы и парировать удар ноги, направленный мне в лицо. Однако тут же почувствовал удар второй ноги в грудь и страшный прямой в челюсть. Падая и разворачиваясь, чтобы уберечь голову, я краем глаза уловил красные брызги, веером летящие во все стороны, и не сразу понял, что это моя кровь. Во время боя человек превращается в робота. Это не трюизм, это констатация факта. Мои глаза словно перешли в режим самонаведения. Как бы ни перемещался в воздухе Аллан (а он еще не успел приземлиться и изготовиться для новой серии), я неотступно держал в прицеле его ноги. Крупно: голень, десять сантиметров ниже коленной чашечки. В эту точку и ударила массивная подставка настольной лампы. Я даже не обратил внимания, чем же это достал меня Аллан — в пах словно вонзилось пушечное ядро, — ибо сосредоточился на одном: болевой шок от перелома большой берцовой кости должен хотя бы на несколько секунд «вырубить его». Так и произошло. Аллан, страшно визжа, переломился пополам и рухнул на пол между столом и стеной. Я налег на стол и в каком-то пароксизмальном рывке двинул его так, чтобы заклинить моего противника, намертво прижать к стене.