Читать «Любите людей» онлайн - страница 5

Продолжение автобиографии:

«Параллельно с занятиями на первых курсах факультета, ввиду материальных трудностей, должен был работать. Сначала работал ретушером в фотографии и художником в московских художественных артелях, а в 1949—1950 годах внештатно сотрудничал в Совинформбюро и ВОКСе. Эти организации посылали мои литературные рецензии за границу для печатания в органах культурной связи с СССР.

В 1950 г . обострилось течение моей болезни и меня поместили на лечение в туббольницу «Поливаново» под Москвой. Это совпало с моим переводом на стационар филологического факультета по ходатайству ЦК ВЛКСМ. С помощью товарищей я не прекратил занятий и в больнице и в 1951 г . закончил 3-й курс. Вернувшись из больницы, в 1951 — 1953 годах занимался на 4-м и 5-м курсах филологического факультета МГУ (по русскому отделению), который и окончил с отличием в 1953 году. В последние месяцы пребывания в университете и в настоящее время внештатно сотрудничаю в органе ССП, журнале «Новый мир»…»

Автобиография датирована 3 августа 1953 года и предназначена, по-видимому, для заочной аспирантуры, куда поступал Марк. Он поторопился написать, что внештатно сотрудничает в «Новом мире»: его первая в этом журнале статья «Особенности сатиры Льва Толстого» еще не ушла в набор, она появится в сентябрьском номере журнала. Но его можно понять. Кончилась предыстория жизни Марка Щеглова — позади двадцать семь прожитых лет. И началась литературная судьба — три мгновенных ярких года в литературе.

3

Перечитывая статьи Щеглова, думаешь: откуда эта зрелость мысли и форм выражения, это богатство слова и оттенков художественных впечатлений у человека, едва сошедшего со студенческой скамьи? Незаурядные способности? Необъяснимый предсмертный взлет, когда в краткие сроки, будто в предчувствии ранней гибели, концентрируется в человеке и расходуется разом то, что в других обстоятельствах как бы должно было распределиться на ровном и долгом пространстве жизни? Вглядимся — и кое-что поймем в логике этой судьбы. Вся жизнь, такая по видимости нелегкая и неудачливая, готовила его к высокому напряжению последних лет.

Готовил его ранний опыт человеческих страданий и призрака довременной смерти; опыт дружелюбия и участия, одиночества и принудительного общения на палатных койках. Больничная жизнь давала простор думать. Печальное преимущество. Но в то время как здоровые его сверстники гоняли в футбол и лапту, едва ль не единственной отрадой лежачего больного были книги, которые он с жадностью поглощал, и музыка в наушниках, научившая его любить Вагнера, Чайковского и Скрябина.

Юношеская тяга к сочинению стихов была тоже не только данью мечтательному возрасту: в этом было желание понять себя и утвердиться вопреки всему в романтическом, идеальном понимании жизни. Общие тетради в линейку и в клетку, стопы листов, тесно исписанных с двух сторон строчками в рифму, исчерканных в досадном сознании несовершенства: упоения своим успехом у Марка не наблюдалось.