Читать «Пинской — неизменно Пинской!» онлайн - страница 10

А мастер своего дела поджарил смачный деликатес, подаёт иностранцу. Тот осмотрел, кивает довольный:

— Карликовый хобот — так, так...

Знак секретарю — и повару вручается огромная сумма денег.

Гость вилкой хобот потыкал, разрезал его на мелкие кусочки, полил уксусом. Потом снимает с пальца золотой перстень с бриллиантом, протягивает специалисту:

— Это вам дополнительно, чтобы скрасить маленькую неприятность...

— Какую неприятность?

— Которая, мне кажется, неизбежна.

Повар думает: «Про что это он?» Но радость и гордость отвлекли. Спешит к завзалом — та в порядок себя привела, но ждёт его в таких распирающих чувствах: клокочет вся.

— Что — угодил?

Он хвастать: безумно, мол, гость доволен.

— Как хорошо прожарен хобот! И хоть карликовый, а до чего крупный! А уж сладкий!

Тут завзалом — хлесь ему по морде. Наотмашь завезла. Чуть ногти ему в щёку не впустила.

Он:

— Да ты что-оо?

Она себя окоротила, цедит сквозь зубы:

— Твоё счастье, что иностранец-дурак не понимает в таких хоботах! — и глаза женщины подёрнулись дымкой: — Они годятся только сырые... со сметаной.

Тонкость мысли

Среди воров выдвинулся свердловский бандит Пётр Бородастый. Его жестокость смущала даже уркачей. Раньше между ними и делягами-теневиками было понимание. Деляги платили им дань, и те их не трогали. А то даже оберегали от голодной шпанки.

Но Пётр Бородастый раскидал этот мостик по брёвнышку. Бросил в лицо ворам:

— Вы уверены, что вы — волкодавы при овцах, а вы — бараны при стаде свиней! Щиплете травку, какую они вам оставляют.

То, мол, что дельцы отдают, — только сотая доля их миллионов. Этих хитрюг надо не припугивать, а до косточек пропекать.

У Бородастого в подчинении банда. Они и начали заниматься. Шамеха, теневик, пролил слёз из-за них... У него особнячок на улице Уральских Партизан. Прямо там и кувыркали. Опрыскают бензином и подожгут, опрыскают и подожгут... Так постепенно и дожгли до смерти. И хотя оказалось у Шамехи не столь уж и много, Бородастый стал ещё злее мучать теневиков.

Один лишь Пинской живёт без стесненья. Он до того удачлив в махинациях, что от урок ему почёт. Играет с ними не только в карты: и свои игры придумал — с участием красоток. За это принимают его на воровских малинах как желанного. Сам Пётр Бородастый при встрече говорит первый:

— Кого я вижу? Какая радость!

Ну и живёт Пинской поживает и летом собирается, как всегда, в Гагру на месяцок — понаслаждаться морем, вином киндзмараули и хорошо загорелым прекрасным полом. Тут к нему в дверь — тук-тук... Входит знакомый вор по кличке Варежка:

— Константин Павлович, я ради вас, считайте, ложусь под пилораму...

— Ну, и что ж такого? Я приветствую. Садись выпей водки.

— Спасибо, мне с колбаской...

Выпил Варежка водки, копчёную колбасу жуёт. Два раза спросил Пинского: он дома один? никто не подслушает? Потом выдал шёпотом хриплым и нервным:

— Бородастый хочет вас распушить!

Пинской хоть и жизнерадостный человек, но не наивный. Бородастый ему нисколько не нравился.