Читать «Благая часть. Беседы с монашествующими» онлайн - страница 94

Вопрос. Чем таким особенным отличается человек от ангелов, что Господь не удовлетворился созданием одних только ангелов? Мне известна лишь одна разница: человек в отличие от ангелов - творец. Есть, наверное, еще что-то?

Ответ. Во-первых, мы не знаем, являются ангелы творцами или нет. Мы не знаем законы и образ бытия ангелов. Знаем только весьма смутно и немного. Не думаю, чтобы человек был творцом в том смысле, что он может сделать нечто особенное, чего не было прежде. Если иконописец напишет икону, это не значит, что он творец. Он ведь не создал ничего принципиально нового, как Бог, Который творил из ничего. Поэтому в полном смысле творцом человека назвать нельзя. Святитель Григорий Богослов говорит о том, что Господь сначала сотворил нечто близкое к Себе по природе, то есть ангелов, которые являются только духами, потом сотворил нечто совершенно противоположное Себе по природе, то есть земной мир: землю, небеса, светила, растения, животных, а потом и нечто среднее между духовным и земным, состоящее из двух начал. Таким образом Господь сотворил все возможное: близкое к Себе, совершенно противоположное Себе и состоящее из близкого и противоположного. Бог сотворил все то, что можно было сотворить, все то, что могло быть причастно к Его благости. Человек и является одним из этих созданий. Наверное, трудно говорить, кто выше - человек или ангел. Хотя, конечно, человек выше в том смысле, что Господь Иисус Христос, Сын Божий воспринял человеческое естество. Таким образом человек в Его Лице, в Его Ипостаси обожился и стал причастником Божественной природы. Но говорить, что Господь сотворил еще и людей, потому что нуждался в них, - неверно. Смысл создания всего видимого и невидимого мира в том, что Господь от преизбытка Своей благости захотел, чтобы всякое создание наслаждалось в меру своей природы, будучи причастным Его благости. Об этом надо у Григория Богослова почитать в "Таинственных песнопениях".

Вопрос. Два священника, один из них - духовный отец, посоветовали идти в монастырь. Я больна и находила себе тысячи оправданий, чтобы не выполнить совета; была боязнь, что я не справлюсь. Хотя понимала, что это преслушание, непослушание воле Божией. Но когда духовный отец отсоветовал мне, все мое существо запротестовало. Это плохо, снова непослушание?

Ответ. Я не знаю, надо рассудить. Но, вообще-то, болезнь - это не причина для того, чтобы не идти в монастырь. Конечно, в некоторых обителях больных не будут терпеть, но в настоящих монастырях смотрят на ревность, на духовное здоровье. И даже не на нравственное состояние, а именно на стремление к спасению души. Поэтому болезнь не может служить препятствием.

Вопрос. В какой мере допустимо в монастыре пристрастие к родственникам?

Ответ. Ни в какой мере не допустимо.

Вопрос (продолжение). А святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что если это не мешает исполнению евангельских заповедей и монашеских обетов, тогда можно.

Ответ. Но это тогда уже не пристрастие. Там говорится об общении с родственниками. Пристрастие - это одно, а общение - другое. К родственникам можно относиться по-разному. Если ты к ним относишься по-евангельски, то кто тебе запретит общение с ними? Вот, например, несколько братьев Пимена Великого ушли в пустыню и вместе подвизались. Вообще, часто случалось, что родственники имели не только телесную, но и духовную близость. В этом ничего плохого нет. А вот если общение с родными мешает спасению, если, допустим, ты чересчур переживаешь из-за того, что твоя родственница перегружена послушанием или что она загрустила, - и сама начинаешь грустить, то это нехорошо. Вот как проверял один игумен некоего монаха, который вступил в обитель со своим малолетним сыном. Он совершенно их разделил и ставил мальчика на тяжелые, унизительные послушания, одевал его во всякую рвань, заставлял монахов грубо с ним обращаться в присутствии родного отца. А тот вел себя совершенно кротко, смиренно и понимал, что все это на пользу его сыну. В конце концов игумен решил испытать отца отрока; он велел ему взять своего сына и бросить его в реку, попросту говоря утопить. А возле реки поставил монахов, чтобы они, когда отец прибежит с сыном, его остановили. Тот схватил сына и побежал к реке. Таким образом монах показал совершенное беспристрастие к своему сыну и совершенное доверие к духовнику. Впоследствии игумен завещал, чтобы именно этот человек был настоятелем монастыря, потому что благодаря своему послушанию и самоотречению он преуспевал больше других.