Читать «Женщина проигрывает в конкурсе на лучшее печенье и поджигает себя» онлайн - страница 5

А на следующий вечер он умер, не успев даже съесть горячее. И может быть, он умер от того печенья. Ведь оно было приготовлено по бабушкиному рецепту и начало брало от тех дней моего детства в Германии — как далеко они, но как ясно я их вижу: моя бабушка, и мама, и я вместе трудимся за грубым дубовым столом, возле раскаленной угольной печки, и вся кухня полна запахами душистого перца, и мускатного ореха, и корицы, и гвоздики, и мы стряпаем целые противни этого печенья, и, может быть, вся доброта, какую только способны вместить руки трех поколений женщин, рождает такую сильную вкусовую признательность в том, кто ест, что если он не даст ей выхода просветлением лица, потеплением взгляда, нежностью ласкового прикосновения, то под напором этой силы сердце его испытает страшнейшие перегрузки и он в течение двадцати четырех часов умрет. Может быть, так все и было.

Хочется думать, что так. Он умер, и когда санитарная машина уехала, я замесила тесто для «Держите меня крепче» и, даже не успев смазать противень жиром, уже поняла, какие чувства испытываю в связи со смертью мужа. Не могу сказать, что именно такие, как я ожидала, но и неожиданностью они для меня не явились. Я знала, что не смогу ни с кем поделиться. Меня бы сочли жестокой и бесчувственной. Ева — то уж точно. Она была бы просто потрясена. Что для меня явилось неожиданностью, так это чувства, которые я начинала питать к ней.

Она пришла ко мне на следующее утро и позвонила в дверь, а я еще была в постели. Я даже глаз не сомкнула. Я каталась, как кошечка, по двуспальной кровати, по обеим половинкам, и вся тряслась от сахара, но не только. Кровать была пустая. Я легла на спину, скрестив ноги, и стала водить руками, как делают на снегу, чтобы получился отпечаток «ангела», и никак не могла выкинуть из головы старые эстрадные мотивчики, и мурлыкала их в темноте, двигая в такт ногами и руками. «Старик — река», и «Оружием его не завоюешь», и про самую старую из идиотских нью — йоркских игр. Вся ночь прошла в песнях и танцах.

Потом взошло солнце, и раздался звонок. Я выглянула в окно из — за занавески и увидела Еву. У нее было блюдо с печеньем. Я догадалась, что это за печенье. Злополучные «Масляные шарики». Обсыпанные сахарной пудрой. (У меня тоже был вечером порыв насчет пудры.) Но мысль о сладости из Евиных рук привела меня в напряженное и обидчивое состояние, и я опустила занавеску, и забралась обратно в постель, и свернулась калачиком, и не открыла.

Днем я разговаривала с ней по телефону и соврала.

— Дорогуша, — сказала Ева, — я тебе очень долго звонила.

— Я спала, — сказала я, — я приняла снотворное.

— Я тебя понимаю.

Разумеется, ничего она не понимала. Это я точно знаю. Я и сама — то себя в тот момент с трудом понимала.

— Я приносила тебе печенье, — сказала она.

— Очень жаль, не довелось мне его отведать.

— Я положила его в сумку и сунула в почтовый ящик, — сказала она.

— Я его достану, — сказала я.

— Бедный, бедный Карл. — Она заплакала.