Читать «Фиалковый венец» онлайн - страница 57

Все вокруг захохотали, а старый софист подошел к нему и сказал со злой усмешкой:

— Да неужели, Алексид? Позволю себе заметить, что к концу такого срока слушатели несколько устанут даже от твоего прославленного красноречия.

Ученики захихикали.

— Прошу… прошу прощения. Я, наверно, задумался.

— Я так и предполагал. А о чем, мы лучше спрашивать не будем. Ну, так продолжим…

«Восемь дней», твердил про себя Алексид. Уже восемь дней ожидания — и кто знает, когда оно кончится? Восемь дней назад комедия была передана архонту-басилевсу. Быть может, именно сейчас этот почтенный муж сидит над развернутым свитком, громко хохочет, забыв о соблюдении достоинства, и даже не глядит на другие свитки, лежащие у его ног!

Ах, если бы! Но, конечно, это несбыточная мечта. У архонта есть и другие дела, кроме чтения комедий. Ведь он второе лицо в Афинах. Недаром он зовется басилевсом — этот титул восходит к седой старине, когда городом правили цари — басилевсы. Ему подведомственно все, что имеет отношение к религии, — от судов над нечестивцами и богохульниками, вроде того, на котором присутствовал Алексид, до религиозных праздников. Весенние Дионисии были только одним из таких праздников, а отбор комедий для них — лишь частью необходимых приготовлений.

Да и как бы то ни было, убеждал себя Алексид, почему он вдруг выберет «Овода»? Ему предстоит прочесть множество комедий, а отобрать он должен только три. И одна из них уж наверняка будет аристофановской. Ведь народ очень любит его комедии и он так часто побеждал на состязаниях, что архонт просто не посмеет его обойти… Значит, для «Овода» останется только два возможных места, а не три…

— Итак, заметьте, — монотонно говорил Милон, — когда вам приходится писать речь заранее, вы должны знать, сколько строк надо написать, чтобы она продолжалась час, а сколько — чтобы она продолжалась два часа или три. Сколько примерно надо написать строк для обычной речи, произносимой в Народном собрании? Сколько строк, Алексид?

— А… э… две, — растерянно ответил Алексид, подпрыгнув от неожиданности.

— Гм! Две строки? Не коротковато ли? Теперь ты впадаешь в другую крайность. Не будешь ли ты так любезен сочинить и написать речь, которую подашь мне завтра, и не в две строки, а в двести? Темой возьми «Народное собрание считает, что молодежь должна внимательнее слушать наставления старших».

— Хорошо, — ответил Алексид, подавив тяжелый вздох.

Один день сменялся другим. Алексид совсем измучился от ожидания. И ему не с кем было поделиться своими тревогами.

Домашним никак нельзя сказать, что он подал архонту комедию. Эту тайну он не решался доверить даже Лукиану. Кроме него самого, она была известна только двум людям — дядюшке Живописцу и Коринне. Но дядюшка Живописец не принимал все это всерьез. Он даже не прочел комедии и видел в ней просто мальчишескую причуду, которая скоро будет забыта. А с Коринной он почти не виделся. Последнее время Горго встречала его уже не так приветливо, как раньше, и, хотя в ее кухне было по-прежнему тепло, от нее самой так и веяло холодом.