Читать «У ночи длинная тень. Экстремальный роман» онлайн - страница 12

- Чудо стеклодувного искусства, - пояснил, пошучивая. - Глянь, какая белочка! А вот аист, ишь ты, как стоит! Это конаковская работа. Конаково на Волге… А вот персонажи русских сказок. Это орехово-зуевское. Стекло то какое, а?.. Грешен, интересуюсь…

Из кухни слышался плеск струи, стук ножа. Елизавета Петровна поглощена была стряпаньем, спешила.

- Виктор, может помочь?

- Ничего, мама справится.

- Вить… Она и так ведь устала. – Света обвела глазами блистающий паркет, мебель. – А тут еще мы…

- Ты-ы в гостях, - Виктор назидательно погрозил пальцем. – И цыц! А уж кто устал, так это я, - с улыбкой, томным баритоном добавил он и потянулся. – Уж так уста-ал…

Сел, вольно развалился в кресле, руку – за голову, другую – наотмашь за край кресла.

- Ну и денек был сегодня…

- Ребятки-и! – послышалось из большой комнаты. – Сейчас дам команду: к столу. Готовьтесь!

Елизавета Петровна хлопотала уже около серванта, доставала парадную посуду, хрусталь, накрывала на стол.

Света поглядела на томно расслабившегося Виктора. И вдруг кощунственно возразила ему в мыслях: «С чего бы тебе так уставать? Дров вроде не колол, полов не мыл, землю не копал…» Это вспомнилось ей обычное мамино – там, в кишлаке, - так она вразумляла порой кого-нибудь из старшеклассников, если тот хныкал и жаловался на усталость. «Дров не колол, не пахал, не копал. Даже как мы, женщины, не стирал и полов не мыл. А устал. Устал сидеть на стуле и слушать? Нет, это не ты устал, а другие…» Светка, впрочем, никогда с ней в этом не соглашалась, учиться ведь тоже трудно. Или слишком уж буквально принимала мамины слова. И все же…

- Молодежь! Готовьтесь, - повторила, позвала Елизавета Петровна.

- К труду и обороне! – подхватил Виктор, и бодро вскочил. – Ну, пойдем питаться, Свет, - подошел, ласково приобнял ее за плечи. – Сейчас мать нам удружит, бутылочку особого выставит, вот увидишь…

Свете вдруг стало скучновато. И даже как-то не очень уж интересно в этой квартире, с Виктором. Сама даже не поняла, почему. Может, потому, что все тут показалось ей слишком уж – как в безотказных его «аппаратцах» - отлаженным, расчисленным, рассчитанным. Повела резко плечом, сбрасывая его руку.

- Какой ты!.. – сказала шепотом. – Очень уж ты…

И снова вспомнился дом, мама… Яркие плакаты на школьных стенах, особенно ее поразил тогда, в детстве, один, писаный крупными бордовыми буквами: «Человек! Создай себя сам!». Она долго думала, как это, расспрашивала маму… А потом принялась создавать себя. Упорно и очень медленно. Меняла свой характер, воспитывала выдержку, волю. Счищала со своей души шелуху. Раньше она любила украшения, мечтала о колечках золотых, браслетах, цепочках. Она и от этого себя отучила, раз и навсегда решив, что все это мещанство. Правда, были у нее перстенек с рубинитом и цепочка. Мама подарила на день рожденья.