Читать «Первые гадости» онлайн - страница 91

— Возьмете меня? — крикнул Чертиков.

Руководитель — повадками вылитый Простофил — остановил беспорядочную трель друзей воплем: «Ша!»

— Мы возьмем. Набор открыт для всех. Только принеси справку из какого-нибудь диспансера, что у тебя родители неполноценные, — сказал руководитель. — В графе «Куда» напишешь: «В ансамбль "Неполноценное детство" при РСУ-УУ».

— Взять такую справку — мне раз плюнуть, — сказал Девяток яиц.

— Ты нам пригодишься, — решил руководитель. — Накрасим тебе глаза, вырядим пострашней, как Алиса Купера, — будешь артист первый сорт. А Чертокоза на барабанах что надо будет: она на разделке капусты настропалилась.

— Твоя фамилия Чертокоза? — спросил Никита девушку со стальными зубами.

— Вообще-то фамилия моего папы Чертокозел, но я же женщина, — ответила девушка — А вы все дерьмо! — добавила она остальным и ушла обиженная.

— Сама дерьмо! Больше не возьмем играть в «веснушки»! — ответили панки, хохоча.

На следующий день Девяток яиц помирился с Чертокозой, рассказав ей, что он тоже из торговли, и предъявил коробку гвоздей, надерганных в период неразделенной любви, и ночи они стали проводить вдвоем в подсобке «Овощи-фрукты». Третьей, правда, была грусть Никиты, а четвертой — его же мечта повалить Чертокозу на гору кочанов, но девушка, хоть и панк, держалась строгих моральных правил, и в ночи звучали лишь поцелуи да слова.

Через неделю вернулся на костылях Трофим из интернационального отряда. Он упал с яблони, когда целовался на ветке с угрофинской красавицей.

А Куросмыслов молчал. Казалось, с ним вообще нет телефонной связи.

Чуткость, проявляемая Светозаром Митрофановичем во сне, не распространялась на людей и предметы, которые старец оставлял в яви безучастно. Он не проснулся, когда на него наступил заплутавший пьяница, не посмотрел на помоечную машину, спозаранку заменившую полные баки на пустые, лишь слегка подхрюкнул газовавшему мотоциклисту, — но сразу вскочил от женского крика и мужских воплей «Ули-ули!», — ощущая неладное в общежитии. Воронья принцесса оказалась еще чутче и даже проворнее добралась до комнаты Сени, в дверях которой стоял Иван Матренович, приехавший кормить своих красавиц завтраком, а на полу сидели гости из Москвы, и кое-кто визжал, а кое-кто говорил под нос: «Какой ужас! Кого мы вырастили».