Читать «Художник и критик» онлайн - страница 19

У Вико и Гегеля, у Белинского, Чернышевского и Добролюбова эта связь стала сознательно историчной.

И «Эстетике» Гегеля теория жанров представляет собой всемирную историю искусства, а произведения великих критиков революционных демократов показывают, как отразились исторические судьбы русского народа в зеркале русской литературы, в ее эволюции и кризисах.

Единство философии (точнее: философии искусства), истории литературы и критики следует особенно подчеркнуть, когда речь идет о типе критика-философа и его нормальных взаимоотношениях с художником. Капиталистическое разделение труда разорвало это единство и превратило три органически единые части научного изучения искусства в отдельные, независимые «специальности». Отсюда — бесплодность и беспринципность современной буржуазной критики и истории литературы; и как следствие — ненормальные взаимоотношения между работниками этих специализированных отраслей и писателями.

Кто заслуживает того, чтобы его назвали критиком-философом? Только тот, кто соединяет в себе следующие качества: философское дознание общих закономерностей действительности; знание конкретной истории общества и истории культуры, которое позволяет понимать перевороты, переживаемые искусством, в контексте всей истории человечества; способность судить об эстетической ценности или малоценности произведения (или целого направления) на основании объективных критериев, выработанных путем историко-систематического изучения искусства и особенно творчества его гениальных представителей.

Только там, где такой критик сотрудничает с писателями, у которых есть глубокая потребность в верном суждении о своем и чужом творчестве, могут сложиться нормальные отношения. Так было во времена Просвещения, в классический период немецкой литературы, в годы великого реалистического подъема во Франции первой половины XIX века, в революционно-демократический период русской литературы.

Нормальные отношения и сотрудничество отнюдь не исключают борьбы направлений.

В классовом обществе литературные группы являются необходимым, хотя и не прямым, не механическим, следствием классовой борьбы, столкновения социальных и политических тенденций. Противоречия в немецком обществе времен французской революции, ряд кризисов во Франции 1789–1848 годов, размежевание либерализма и революционной демократии в России — все эти и другие, подобные им, явления имеют свое отражение в художественной литературе и критике. И, конечно, противоречия, столкновения в литературе не были легче, чем в политике. Ясно также, что люди, участвующие в таких столкновениях, не могли быть свободны от личной ненависти, мелочности и т. п. Буржуазные историки литературы с большим удовольствием повествуют обо всех этих некрасивых деталях литературного быта, — это им помогает затушевывать политический и философский смысл прошедших великих событий и оправдывать мелочность и низость современных буржуазных писак фальшивыми аналогиями. Все дело в том, каково содержание таких боев и стычек, на каком идейном уровне ведется спор. Белинский, Чернышевский и Добролюбов изложили свои научные взгляды на эстетические основы истории русской литературы для того, чтобы политически просветить участников революционно-демократического движения и освободить это движение от либеральной половинчатости. Сколько ни рассказывайте про «обиженных» ими писателей, это ничего не изменит в оценке их деятельности и в значении их борьбы для идеологического и художественного роста русской литературы.