Читать «Притча» онлайн - страница 10

На сей раз суматоха прошла почти незамеченной не только из-за шума и крика, а потому, что толпа уже пришла в движение. Причиной суматохи снова была молодая женщина, та, что теряла сознание. Она все еще глодала хлеб, когда появился последний грузовик. Тут она перестала жевать, и стоявшие поблизости потом вспоминали, что она рванулась, вскрикнула и попыталась бежать, прорваться сквозь толпу, будто стремясь остановить или догнать его. Но все уже двинулись на улицу, даже те, за чьи спины она хваталась, цеплялась и в чьи лица пыталась что-то крикнуть, сказать сквозь массу хлеба во рту. И все забыли о ней, остался лишь рослый, она колотила его по груди рукой с недоеденным хлебом и пыталась что-то крикнуть ему.

Потом не умышленно, не нарочно, а потому, что не могла отвернуться и опорожнить рот, она стала выплевывать на него жеваный хлеб, уже что-то крича ему сквозь потеки и брызги. Но он тоже побежал, утирая лицо рукавом, и скрылся в толпе, которая наконец прорвалась сквозь сомкнутые винтовки и хлынула на улицу. Сжимая в руке недоеденный хлеб, пустилась бегом и она. Сперва она бежала за умчавшимися грузовиками стремительнее остальных, проворно лавируя между ними. Но вскоре те, кого она обогнала, стали в свою очередь опережать ее; теперь она бежала среди поредевших остатков толпы, тяжело дыша и спотыкаясь, казалось, она бежит устало и неистово, преодолевая встречное движение всего города, всего мира, а когда достигла наконец Place и остановилась, все человечество словно бы куда-то кануло, исчезло, завещав ей широкий, снова пустой бульвар, Place и даже, как представлялось в тот миг, город и всю землю — хрупкой женщине, почти девочке, заламывающей руки на опустевшей Place de Ville, женщине некогда красивой и способной снова вернуть красоту, для этого нужны были еда, сон, немного теплой воды, мыло, гребенка и то, что исчезло с ее глаз.

ПОНЕДЕЛЬНИК, УТРО ВТОРНИКА

Генерал, командующий дивизией, в которую входил этот полк, на предложение лично руководить атакой незамедлительно ответил:

— Конечно. Благодарю. Что за атака?

Потому что ему показалось, что вот она, наконец, та возможность, в которой он нуждался, которой ждал так долго, что уже потерял счет годам и даже, как понял теперь, утратил надежду когда-нибудь получить ее. Потому что в некий миг его прошлого, он и сам точно не знал, в какой, с ним, или по крайней мере с его карьерой, что-то стряслось.

Он считал, что сама судьба назначила ему быть идеальным солдатом: безупречным, лишенным привязанностей и прошлого. Первые его воспоминания были связаны с сиротским приютом при женском католическом монастыре в Пиренеях, где о его происхождении сведений не было совсем, даже таких, которые стоило бы утаивать. Семнадцати лет он вступил в армию рядовым; в двадцать четыре он уже три года был сержантом, притом столь многообещающим, что командир полка (тоже выходец из рядовых, добившийся всего сам) не давал никому покоя, пока его подопечный не был направлен в офицерскую школу; к 1914 году он снискал в африканской пустыне блестящую репутацию как командир полка алжирской кавалерии и стал добиваться безукоризненной репутации как бригадный генерал уже во Франции, поэтому тем, кто верил в него и следил за его карьерой (у него не было покровителей и не было друзей, кроме тех, кого он, как и скромный полковник времен его сержантства, приобрел, нажил собственными усилиями и заслугами), стало казаться, что положить ей предел может лишь преждевременное окончание войны.