Читать «Десять лет до страшного суда» онлайн - страница 2

Этим и закончилась первая битва в космосе, которую провели представители Военно-Космического Флота Федерации за почти тысячу лет. «Террэн бивер» развернулся и взял курс в сторону дома.

2

— Побрали б черти эту ночь глухую, что Мать своим вниманьем обделила! — Хард Гар-Олнин Саарлип специально нырнул в самый темный подъезд, который только мог найти, продолжая беседу с самим собой осторожным шепотом. — Ни кошелька, бредущего в тиши, ни деньгами звенящего кармана. Не ходит знать по этим улицам ночным. Видать, придется мне уснуть таким голодным, каким ни разу раньше не бывал.

Хард был поэтом по профессии, как он с гордостью любил говорить себе; когда-то он был придворным бардом очень знатного барона, который, к сожалению, умер, не успев оставить завещания и предоставив таким образом Харду выбор — либо продать свою трудовую закладную какой-нибудь увядающей старой карге, любительнице острых ощущений, либо плюнуть на закладную, убежать куда подальше и стать вне закона. Для Харда Гар-Олнина Саарлипа, поэта и сына поэтов, это не давало практически никакого выбора, если хорошенько разобраться.

— Увы, прохладна ночь, — напомнил он себе, — и не проходит мимо никто, кто был бы состоятельней меня. О Мать, исполни для меня одно лишь скромное мое желанье: пошли сюда купца, бредущего неровным пьяным шагом; иль на худой конец ученика бармена, ночную выручку несущего домой. Хотя постой, бармена мне не надо. — Он поразмышлял некоторое время. — С той публикой порой шутить опасно: недружелюбны к нам они бывают, с деньгами расставаться не хотят. — Он поежился от холода.

Кроме занятия поэзией, Хард был еще и уличным разбойником, карманником, просто вором, клятвопреступником и вообще был готов на любое уголовное преступление, когда в этом возникала нужда и появлялась возможность. Хотя его уголовная деятельность вероятнее всего должна была привести его к столбу и Проклятью Матери, уголовщина была традиционным и даже почетным занятием для поэтов планеты Лифф. И Хард мог всегда успокоить себя сознанием того, что его казнь, если ее хорошо обставить, сделает чудеса для его славы, вызовет немедленный всплеск интереса к его поэмам и сильно обогатит его издателей и наследников, если только таковые у него когда-либо будут.

По-зимнему пробирающий до костей ветер нервно трепал пламя стоящего на углу газового фонаря, который отбрасывал зловещие тени на теснившиеся по сторонам узкой улочки дома, сработанные из толстых бревен. Хард начал дрожать от холода.

— Так снизойди же, о Мать, до преданного тебе, хотя и недостойного сына, выполни одну единственную его просьбу, и тогда… — при звуках осторожных шагов, доносившихся прямо из-за угла, Хард прекратил свое нашептывание, еще глубже спрятался в тень подъезда и затих, все еще дрожа от холода.