Читать ««Воля Аллаха», или Абдул, Абдул и ещё Абдул» онлайн

Н. А. Рубакинъ.

„Воля Аллаха“,

или Абдулъ, Абдулъ и еще Абдулъ.

Восточная сказка, записанная въ Константинополѣ 9-го января 1305 г. книжнымъ червякомъ.

Это было тогда, когда насъ съ вами на свѣтѣ не было.

И хорошо, что не было.

Въ нѣкоторомъ восточномъ царствѣ, въ азіатскомъ государствѣ,— тамъ, гдѣ люди и жнутъ, и сѣютъ, только сыты не бываютъ,—случилось удивительное и небывалое событіе: нѣкій человѣкъ,— нѣтъ, не человѣкъ, а человѣчекъ,— по имени Мустафа, по прозванію Чербаджи, тихій изъ тихихъ, бѣдный изъ бѣдныхъ, робкій изъ робкихъ, низшій изъ низшихъ, взялъ да и поперъ противъ рожна.

Казалось бы, что такое дѣло этому самому Мустафѣ вовсе не къ лицу. Этимъ ли ему заниматься, коли и безъ того трудно на свѣтѣ жить. И все таки вышелъ такой случай, съ которымъ ровно ничего не подѣлаешь.

Жилъ себѣ на свѣтѣ Мустафа сорокъ лѣтъ и три года. Былъ онъ человѣкъ въ родѣ того, какъ всѣ люди. Добывалъ себѣ ѣду службой, какъ водится, на знатнаго и богатаго господина, именитаго Анатолійскаго купца, помѣщика, имя которому было Истагфиръ-эффенди. Служилъ Мустафа садовникомъ въ его богатомъ помѣстьѣ. Было это помѣстье вдали отъ всякихъ городовъ и деревень. Какъ водится, у Мустафы своей собственной земли не было. Поэтому онъ весь свой вѣкъ только чужую обрабатывалъ и все на одномъ мѣстѣ, все на одномъ. Что дѣлается на свѣтѣ, ему доподлинно объ этомъ было невѣдомо, а вотъ господскій огородъ онъ зналъ, какъ свои пять пальцевъ. И по правдѣ сказать, только этотъ огородъ и помѣщался въ его бритой головѣ. Зналъ Мустафа отлично, гдѣ какой навозъ лежитъ и гдѣ какіе плоды земные должны расти. Въ этомъ самомъ огородѣ на кучѣ навоза Мустафа и родился. Здѣсь же и дѣтство свое провелъ. И женился онъ на бабѣ навозницѣ,— крикливой и неугомонной Хадиджѣ, и двухъ дѣтей отъ нея имѣлъ: старшаго Гассана и младшаго Надира. Недалеко отъ своего огорода, отъ тѣхъ же самыхъ навозныхъ кучъ, на кладбищѣ, подъ кипарисами, Мустафа и отца и мать свою схоронилъ. Нѣсколько лѣтъ онъ ходилъ на ихъ могилки, а потомъ и ходить пересталъ, потому что онѣ осѣли,— словно всосала ихъ въ себя мать-сыра земля,— сравнялись, и осталось вмѣсто нихъ одно пустое мѣсто, такъ что даже замелись всякіе слѣды, по которымъ можно бы узнать, жили или не жили на свѣтѣ такіе люди. Такъ и проходила вся жизнь Мустафы въ огородѣ. Ему некогда даже было на небо смотрѣть, все онъ, согнувшись, смотрѣлъ въ землю, да въ землю, т. е. на навозъ. И такъ онъ къ нему привыкъ, что даже думалъ, будто этотъ самый навозъ и есть самая суть всего. Жилъ Мустафа со своей женой въ тѣсной и вонючей лачужкѣ, около самой ограды господскаго сада. Солнечные лучи никогда не заглядывали въ эту лачужку. Неизвѣстно, солнце ли боялось ее, или она солнца. Питался Мустафа тѣмъ, что случайно Аллахъ ему пошлетъ. А посылалъ ему Аллахъ сорокъ лѣтъ и три года только полугнилой картофель и другіе овощи, да кой-когда какую-нибудь баранью кисть съ господскаго стола. Глодалъ эту кость Мустафа со своей женой и благословлялъ имя Аллаха: «Вотъ какъ Аллахъ о насъ заботится. Мы и жалованье получаемъ по два піастра[1] въ день, да, кромѣ того, имѣемъ хозяйскій харчъ. Такъ то оно и есть, хозяинъ добрый, Аллахъ милосердный, а мы, такіе-этакіе, вотъ и живемъ, съ голоду не умираемъ по ихъ милости».