Читать «Лорд Питер осматривает тело» онлайн - страница 3

— Аполлона Бельведерского?

— Естественно. Ну, Лодер написал мне, что я его интересую как скульптора, из-за своего сложения и так далее, и не мог бы я приехать к нему в Нью-Йорк, когда смогу? Так я узнал о Лодере и решил: это может стать неплохой рекламой. Когда мой контракт истек и у меня появилось время, я отправился на Восток и позвонил ему. Он был со мной весьма мил и предложил погостить у него несколько недель, пока я осмотрюсь.

У него был великолепный большой дом, милях в пяти от города, весь уставленный картинами, антиквариатом и прочим. Лет ему было что-то от тридцати до сорока, мне кажется; темноволосый, очень порывистый и живой. Он хорошо говорил; казалось, он вездесущ, повидал все и составил себе об этом не слишком высокое мнение. Сидеть и слушать его можно было часами; обо всех у него были наготове анекдоты, от папы римского до старины Финеаса И. Гроота, с чикагского ринга. Единственного рода истории, которые мне у него не нравились, — это непристойные. Не то чтобы я не одобрял послеобеденных анекдотов — нет, сэр, я не хотел бы, чтобы вы думали, будто я пуританин. Но только он рассказывал их, поглядывая на нас так, словно подозревал, что вы как-то в них замешаны. Знавал я женщин, которые так поступали, и видывал, как то же проделывали мужчины — а женщины не знали, куда деваться; но он был единственный из мужчин, заставивший меня испытать такое чувство. Все же, отвлекаясь от этого, Лодер был самым примечательным экземпляром, какой я знал. И, как я уже говорил, дом его, конечно же, был красив, а стол просто первоклассный.

Ему нравилось, чтобы все у него было лучшее. Была у него любовница — Мария Морано. Честное слово, никогда не видал я женщины, которую мог бы хоть отдаленно с нею сравнить — а уж когда работаешь для экрана, вырабатывается довольно требовательный взгляд на женскую красоту. Она была из тех крупных, неспешных, с изящными движениями созданий, очень ровная, с медленной, широкой улыбкой. У нас, в Штатах, такие не водятся. Она приехала с юга — он говорил, была там танцовщицей в кабаре, и сама она этого не отрицала. Он очень гордился ею, да и она как будто была по-своему к нему привязана. Он, бывало, поставит ее в студии обнаженной — разве что с фиговым листком — рядом с одной из фигур, которые нередко с нее ваял, и начнет сравнивать деталь за деталью. У нее был, казалось, буквально один только сантиметр, с точки зрения скульптора обладавший легким изъяном: второй палец на левой ноге был короче большого пальца. На статуях он, конечно, исправлял это. Она выслушивала все его излияния с добродушной улыбкой, вся какая-то рассеянно-польщенная, что ли. Хотя, мне кажется, бедную девчонку порой и утомляло этакое бесконечное кудахтанье. Выудит она меня, бывало, и начнет поверять свои сокровенные мысли: она-де всегда хотела завести собственный ресторанчик, с кабаре и множеством поваров в белых фартуках, и массой полированных металлических плиток. «Потом я выйду замуж, — говорила она, — и нарожаю четырех сыновей и дочек», — и начнет называть мне имена, которые для них подобрала. Мне всегда казалось это весьма трогательным. Под конец одной из таких бесед раз появился Лодер. Он чему-то усмехался, так что я подумал, будто он услыхал кое-что. Не думаю, чтобы он придал этому какое-то значение — а это доказывает, что он совершенно не понимал эту девушку. Похоже, он и представить себе не мог, чтоб какая-либо женщина захотела расстаться с такой жизнью, к какой он ее приучил; и уж если он и был чуть авторитарен в своем с ней обращении — по крайней мере, хоть не подавал повода для ревности. Несмотря на всю его болтовню и безобразные скульптуры, она держала его на крючке, и знала об этом.