Читать «Миллионер из Скороспелки» онлайн - страница 31

— Знаете, Слинн, глаза у вас хуже моих, — мрачно сказал Малрэди. — Здесь все в порядке. Я иногда пишу так букву «и». Совсем забыл про этот чек. Не думайте, что только вы можете забывать, — добавил он с усмешкой.

Через руки Слинна проходили отчеты о широких тратах миссис Малрэди и хорошенькой Мэми, равно как и хроника их переездов и светских успехов. Малрэди уже заметил, что Слинн не доверяет своей семье, и не пытался скрывать от него эти семейные подробности. Может быть, он находил в этом возмещение тоскливому каталогу проступков сына, но еще чаще он надеялся услышать от молчаливого старика какое-нибудь замечание, которое удовлетворило бы его невинное тщеславие как отца и как мужа, а может быть, просто чтобы рассеять сомнения, которые его одолевали.

— Тысяча двести долларов — неплохой куш за одно платье, а? Но Мальвина-то уж знает, что носят в Тюильри, и не захочет, чтобы наша Мэми одевалась хуже разных иностранных принцесс и герцогинь. Там, наверно, здорово шикарно... Не помню, кто там сейчас правит: император или король. Но он должен быть первый сорт: Мальвина не из тех женщин, которые выбрасывают двенадцать сотен ради завалящего деспота. Она пишет, что Мэми говорит по-французски, как настоящая француженка. Не пойму только, о чем она тут пишет. В Париже она встретила дон Сезара, и вот говорит: «Мэми, кажется, почти порвала с дон Сезаром, который ее преследовал. Мне не хочется, чтобы она бросила его так вдруг, причину я объясню тебе позже. Я думаю, что этот человек может быть опасным врагом». Ну, что можно из этого понять? Я всегда считал, что Мэми здорово влюблена в него, а именно старуха была против — надеялась, что Мэми найдет и получше. По-моему, пусть девочка выходит за того, кто ей нравится, будь то герцог или бедняк, лишь бы был честный человек. Я был готов принять дон Сезара, но теперь похоже на то, что все переменилось. Правда, мне не верится, чтобы дон Сезар стал опасным врагом, если Мэми ему откажет. Удивляюсь, как это старуха не заставила его сбавить форсу. А вы как думаете?

— Кто это дон Сезар? — спросил Слинн.

— Человек, который подобрал вас в тот день. Знаете, — продолжал Малрэди, заметив на лице старика признаки явного непонимания, — знаете, это печальный благородный молодой человек, нечто среднее между священником и цирковым наездником. Он тут ходил вокруг дома, когда разговаривал с вашими девушками.

Но Слинн не помнил дон Сезара. Несмотря на внезапный проблеск памяти, который уцелел у него во время удара, он, очевидно, совершенно забыл, что вызвало удар. За исключением этих редких бесед со своим личным секретарем Малрэди все время посвящал только добыванию денег, хотя особых способностей к этому у него не было, и, вступая в сделки с неразборчивыми в средствах дельцами, он часто попадал впросак; однако счастье его неизменно выручало, а потом стало даже казаться, что все ошибки лишь способствуют большой и важной цели. Затратив большие деньги, он, вопреки мнению лучших горных инженеров, вырыл еще одну шахту с целью проследить жилу, которую нашел раньше, и вдруг наткнулся на артезианский родник, который тщетно искал до этого, и притом с огромным количеством воды. Этот родник позволил ему не только промывать собственную руду, но и снабжать водой менее удачливых соседей, получая при этом большой доход. Густой лес и глубокое ущелье, за которые он заплатил наследникам дон Рамона колоссальную сумму, надеясь, что найдет там золото, с избытком вернули ему затраченные средства: он продавал строевой материал для расширения города. Практические планы опытных людей, сумасбродные замыслы дерзких мечтателей, не приведенные в исполнение из-за отсутствия денег, в конце концов попадали в его руки. Люди смеялись над его методами, но покупали его акции. Те, которые утверждали, что смотрят на него прежде всего как на человека с деньгами, были счастливы заручиться его именем для своих предприятий. Стоящие выше его относились к нему с уважением, равные преклонялись перед ним, а стоящие ниже восхищались им, но он не стал заносчивым и кичливым. В качестве директора и председателя ему приходилось принимать участие в роскошных пиршествах, свойственных цивилизации того времени, но он продолжал довольствоваться самой простой пищей и сохранил привычку выпивать после обеда чашку кофе с молоком и с сахаром. Не считая себя трезвенником, он, однако, пил весьма умеренно в обществе, где было принято возбуждать себя спиртными напитками. Не обладая ни изысканностью манер, ни обширным запасом слов, он, однако, редко сквернословил и всегда был тактичен. Не будучи пуританином ни в обращении с людьми, ни в разговоре, он, казалось, был так же далек от пороков цивилизации, как и от ее добродетелей. Нетрудно понять, что такой человек мог мало предложить и мало получить от женского общества. А потому, не испытывая чувства одиночества, он в то же время был трогательно одинок.