Читать «Газета Завтра 841 (105 2009)» онлайн - страница 45

Игорь Гаркавенко ТЮРЬМА: МЕТАФИЗИКА И ДИАЛЕКТИКА

Автор этого текста уже вошёл в легенду, а сами заметки, думается, вполне могут войти в классику тюремной литературы.

В середине девяностых Игорь Гаркавенко предпринял попытку создания так называемой Украинской народно-революционной армии (УНРА). Базовой идеологией организации являлось Славянское единство: политическое, духовное и экономическое воссоединение народов Украины, России и Белоруссии. В 1996-97 годах Гаркавенко совершил ряд радикальных действий — в частности, устроил поджоги помещений, принадлежавших антирусским организациям. Арест, суд и приговор. 9 лет в лагере усиленного режима. В тюрьме совершил очередной бескомпромиссный поступок — отказался от гражданства Украины.

Выйдя на свободу, Игорь Гаркавенко с новыми силами начал политическую деятельность, создав движение РУНА.

Наблюдения и выводы Гаркавенко достаточно радикальны, но это подлинное свидетельство непокорённого духа, тонкое размышление о природе человека, его экзистенциальном выборе.

В ДЕВЯНОСТО ПЯТОМ ГОДУ , за два года до срока, как-то зашёл в книжный магазин. Малая часть книг находилась вблизи. Можно было прочесть названия, рассмотреть обложки. Большая часть была далеко. Невозможно было вообще ничего разобрать. Только цветовую гамму. Я попросил девушку подать мне именно вон ту — зелененькую. Чем я руководствовался в своем выборе? Это не я позвал книгу, она позвала меня.

Она у меня в руках. «Языческий империализм». С обложки смотрит орёл. Спокойное могущество и абсолютная воля. Стоическая твердость и непреклонность в его взгляде. Автор мне незнаком и его имя ничего мне не говорит. Название тоже. С обратной стороны эмблема — двойной топор. Полистал. Беру. Иду домой. Она в кармане моей длинной кожаной куртки. Иду. В кармане нечто ужасное и бесконечное. У меня особое отношение к книгам. На каком-то глубоком, не вербальном уровне происходит общение еще до начала чтения. Книга закрыта, а я уже её слышу. Пришёл домой. Открыл. Сказать наиболее точно: прожив двадцать один год жизни, я вернулся на родину. Наконец-то я дома. Исключительно давно я был здесь и вот только сейчас вернулся. Там впервые узнал о кшатриях. Об историческом поочередном доминировании элит. В обратном порядке. От высших к низшим.

Я не человек, который не в ладах с миром и не способен жить в нем. Нет. Я не в ладах именно с ЭТИМ миром. Мои метания. Невозможность найти себя. Свое место. Неуспеваемость. Безынициативность. Это не объективная слабость. Просто в этом мире моё место, место таких, как я, стерто. Вынесено за скобки. Мир вайшья и шудра. Торговцев и рабов. Их операционная система. Все мои инициативы и таких, как я, здесь обернутся крахом. Кшатрии. Разбросаны. Исключены. Вычеркнуты. Каждый чувствует свое одиночество. Интуитивным образом находят себя. Понимают свою природу. Нет доктрины, флага, вершины, института, который бы объединил именно этот вид. Все было взято толпой штурмом, сожжено, проклято. После этого мы разбросаны. Каждый движется своими путями. Все ведут в тюрьму. В 97-м году впервые оказался в своем кругу. Конечно, на СИЗО.