Читать «Катастрофа тела» онлайн - страница 3

В общем, денег у меня стало – прятать некуда.

Дома сказал, что нашёл другую работу, более лучшую. Обе стали смотреть как-то гораздо внимательней.

Эльвире шубу купили с рук – чистокровная цигейка.

Клавдия Григорьевна не преминула вставить, что пожарник ей тоже покупал, в специальном распределителе.

Эля страшно ласковая, но руки ещё больше вытирает.

Я себе снял квартиру возле вокзала. Хочу – домой иду, хочу – туда на пару дней (срочная командировка). Или вообще в Сочи езжу.

В марте там в гостинице одна ко мне пристала, на букву «бэ», откровенно говоря. Платье типа комбинация, и помада блестит из перламутра. Посидели в баре. Угостил её. Потом ещё в номере у меня. Оказывается, лифчики вообще не носит. Только чулки в сеточку. Она интересуется: «А чё ты, Серёж, такой хмурый?» Я говорю: «Очень много работы. И семья на мне». – «А что за работа?» Говорю: «Видишь, родные рубежи на замке? Скажи за это спасибо мне и моим товарищам». Удивить хотел. А ей пофиг. Перед уходом отвечает: «Насчет родных рубежей, спасибо, конечно. Но все люди, Серёж, от рождения свободные. Хотя не знают об этом. А я знаю». Такие в природе умные попадаются на букву «бэ».

И вот, значит, перед концом лета случается этот подлый ковёр – дефицит всех времён. Эльвира мне намекала: срочно давай ищи в залу для пола, четыре на три! Ладно. Посещаю ветеранский магазин на Луначарского, там все толпятся, ведут запись на ковёр. И слышу, две женщины возле прилавка обмениваются вкусами. Одна в сарафане, но под мальчика стриженная, вздыхает: «Мне бы вот с этим узором, только чтобы голубой с коричневым. Обыскалась уже». Уже, типа, любые деньги отдала бы. И тут мне контрразведческая память сказала: «Стоп, Сергей. Проспект Космонавтов. Дом возле остановки. Третий этаж». Я им говорю голосом специалиста: «Есть у меня такой ковёр, дорого не возьму». Она сразу: «Ой, правда?» Всё, замётано. «Куда мне подойти?» – «Никуда, – говорю, – не подходите, сам сюда привезу, к магазину». Договорились на среду. А в пятницу, перед выходными, уже в девять тридцать утра я ковёр с проспекта Космонавтов снял со стены и к себе в штаб-квартиру доставил. Пыльный, зараза.

Раньше ведь я всё незаметное брал, никто и не искал. А ковёр – почти что государственный предмет. Слепой обнаружит. И совпадение вышло хуже, чем в кино. У стриженной в сарафане муж из милиции. Она ему хвастается насчёт меня – а у них там заява про ковёр ещё с пятницы лежит. Короче, в среду на Луначарского они меня с ковром уже поджидали. И взяли как миленького.

На допросе я сразу сказал: «Признаюсь в чистосердечном раскаянии». Помощь следствию – пожалуйста, всеми силами. Даже интересно. Мне даже стало жаль, что их всего лишь эпизод с ковром беспокоит, безо всяких других событий… На суде Эльвира с Клавдией Григорьевной молчали как вкопанные. А свиданием побрезговали. Одна только мама передачи носила на больных ногах.