Читать «Газета Завтра 765 (29 2008)» онлайн - страница 54

На бытовом уровне новая модель мешает все старые карты. С одной стороны, мы слышим в речах властителей мобилизационные нотки, а с другой, вскрывается факт, что вторым местом жительства кремлевской администрации является Лондон.

Любые мобилизационные стратегии упираются в эту мягкую пластичную модель современного мира. Сегодня стойкие оловянные солдатики вынуждены с этим считаться и играть против правил. Любая мобилизационная риторика сильно оттеняется сверхгедонистической структурой жизни. Путин — это такой Сталин, который не только не казнил Бухарина, но сделал его членом политбюро, и с новой пятилетки бухаринский тезис "Обогащайтесь!" становится главным лозунгом страны.

Одна из центральных проблем современной политики в том, что в ней очень мало гуманитарных людей. Если мы говорим о связи политики и культуры, то лет тридцать назад эта связь была абсолютно органичной и в Европе, и в СССР.

Брежневу было важно, что он был "автором" книг, Андропов писал стихи, Помпиду составлял антологию русской поэзии, Кеннеди дружил с Синатрой.

А сегодня? Возьмём того же Буша. Видно, что буквы для него — это камень преткновения. Картинки — да, цифры — отлично, но буквы… Я боюсь, что наши правители тоже мало чем отличаются от общего мирового тренда. Поэтому появление сегодня гуманитарных людей во власти это событие. В чем преимущество Уго Чавеса? В том, что он гуманитарный человек. Это видно на раз. Вот он выступает на митинге: "Мне говорят: делай, Уго, ядерную бомбу. А мне не нужна ядерная бомба, я сам ядерная бомба!" Явно человек чувствует, что такое выразительное слово, что значит перформативное высказывание. В больших странах таких лидеров нет. Когда они говорят — возникает ощущение радио, которое забыли выключить.

"ЗАВТРА". Современный менеджмент — продукт массовой культуры. Вернее, неотъемлемая часть её…

А.И. Советский Союз проиграл гедонизму массовой культуры. В СССР существовали архаичные, причем массовые формы высокой культуры. Они до сих пор дают о себе знать, до сих пор работают. Например, значительная часть населения страны знает, кто такой Пушкин. И довольно ощутимый процент может процитировать хотя бы несколько его строк. Однажды я ехал на поезде из одного австрийского города в другой. Поезд назывался "Георг Тракль". Всё равно, что поезд "Москва-Воронеж" назывался бы "Осип Мандельштам". Я обрадованно прокомментировал этот факт австрийскому другу. Он ответил: ты, наверное, был единственным человеком в этом поезде, знавшим, кто такой Тракль. Пушкин — это триумф воображения, т.е. той способности, которую массовая культура уничтожает в первую очередь. Массовая культура — это самая агрессивная форма борьбы с воображением. Стоит тебе что-то вообразить, массовая культура тут же даёт тебе это в виде реальной вещи. Эта атака на воображение чудовищна. Советский Союз за счёт изоляционизма, за счёт огромного культурно-экономического ресурса, который этот изоляционизм обеспечивал, породил невероятное число интеллигентов-эскапистов. Они открывали для себя страну, имели огромный внутренний опыт, работали с воображением. Как только массовая культура начинает побеждать, наносится огромный урон советскому космосу, именно за счёт атаки на воображение. Была иллюзия в девяностые годы, когда массовая культура только проникала в страну, что с ней можно будет себя вести авангардно — как-то издеваться над ней, игрово эксплуатировать ее. Но ничего не вышло. Ведь массовая культура — обольстительный монстр. Ты с ней воюешь, а она улыбается и незаметно затягивает в себя…