Читать «Леди, леди, это я!» онлайн - страница 28

— А в шутку?

— И в шутку — нет.

— Ваш муж получал когда-нибудь какие-нибудь письма с угрозами, миссис Лэнд?

— Может быть, были телефонные звонки с угрозами?

— Нет, не было.

— Но, однако же, вы почему-то сразу вспомнили о Робинсоне, когда мы спросили, кто бы мог иметь обиду на вашего мужа?

— Да. Я полагаю, этот случай беспокоил Герби. Ну, то, что ему придется завалить этого парня.

— Он сам говорил, что это беспокоит его?

— Нет. Но я знаю собственного мужа. Он бы вовсе не упоминал об этом случае, если бы он его не беспокоил.

— А он рассказал вам об этом уже после того, как он завалил парня?

— Да.

— Сколько лет вы бы дали Робинсону?

— Я не знаю.

— А вы не знаете, на каком курсе он занимался?

— Что вы имеете в виду?

— Учился он на младших курсах или в аспирантуре? Может быть, он еще учится там.

— Я не знаю.

— Следовательно, все, что вам известно, это то, что ваш муж завалил на зачете по логике парня по имени Барни Робинсон, который играл в университетской бейсбольной команде.

— Да. Это все, что мне известно.

— Большое спасибо, миссис Лэнд, мы ценим…

Еще мне известно, что мой муж мертв, — монотонно произнесла Вероника Лэнд. — Я знаю это.

Среди мерзости окружающего запустения университетский городок возвышался островком науки и образцом современной городской застройки. В те далекие годы, когда планировалось и осуществлялось строительство университета, прилегавшие к нему районы считались чуть ли не самыми современными в городе. В них было разбито несколько маленьких парков, стояли ряды величественных особняков и жилые дома со швейцарами в дверях. Но трущобам тоже необходимо куда-то расти. В этом случае они двинулись в сторону университета, затем подошли к нему вплотную, потом обступили полностью, захлестывая обитель науки своей откровенной бедностью и враждебностью. Университет, тем не менее, продолжал оставаться островком культуры и образования — его зеленые лужайки, похоже, служили непреодолимой преградой для дальнейшего посягательства трущоб. По утрам можно было наблюдать как студенты и профессора, бок о бок, выходили из метро и с поклажей своих книг медленно пересекали прилегающий к университету район, где выражение «Острие Бритвы» воспринималось не названием романа Сомерсета Моэма, а фактом повседневной жизни. Как ни странно, но конфликты между местными жителями и университетским народом были крайне редки. Из серьезных происшествий припоминали два: однажды по дороге к метро ограбили студента и однажды чуть не изнасиловали молодую девушку, — а в общем, существовало нечто вроде неписанного соглашения о невмешательстве между сторонами, что позволяло гражданам трущоб и университетскому населению вести не зависящую друг от друга жизнь с минимальным вторжением извне.

Одним из представителей ученой братии был Барни Робинсон.

Карелла и Мейер нашли его на скамейке около студенческого общежития, увлеченного беседой с молоденькой брюнеткой, которая, казалось, только что сошла со страниц романа Джека Керуака. Полицейские представились, и девушка с извинениями удалилась. Робинсон, судя по всему, не был сильно обрадован ни непрошенным вторжением полицейских в его частную жизнь, ни внезапным исчезновением девушки.