Читать «Его нельзя поджигать» онлайн - страница 4

Бронкса радует сюрреализм собственного изобретения.

Он старается успокоить изображение; если это удастся, значит, он вылечил у Юлии головную боль. Еще один козырь: оказывается, актриса, хотя и разыгрывает перед компьютером нелюбовь к лекарствам, приняла изрядную дозу антидолора; следовательно, хватит ничтожного толчка, чтобы боль исчезла.

Он усиливает излучение.

Ствол начинает нагреваться. Нужно остановиться. Проклятые ограничения техники, в которой тысячи чертей и ангелов толпятся на крохотной булавочной головке, думает Бронкс. Таковы пропорции моего ремесла.

Юлия чувствует его поражение: боль усиливается.

Тогда он ставит на карту все. Он медленно жмет на рычаг координатора излучения. Экран снова разгорается, но уже один лишь экран, воздух за окном пуст, там нет даже башен родного университетского городка, нет красного поля старинных крыш, из которого взметаются кое-где гейзеры небоскребов, а иногда по синеве проплывает семейный домик-дирижабль, принадлежащий безумцам, которые полагают, что им удалось вырваться из толпы и найти кусочек свободного места на выходной...

Ствол нагревается. Натан дожимает рычаг до упора.

Это продлится мало, неслыханно мало, тогда будет настоящий триумф. Да, это рискованно: Натан сознает, что может погибнуть, распавшись на атомы, которые никогда уже не сложатся в прежнем порядке. Так и Вселенная, Натан это отлично знает, гибнет, но время ее полураспада бесконечно длиннее, чем миг скоропостижной человеческой смерти - такой, приближение которой он явственно ощущает, стоя возле своего чудесного и чудовищного аппарата.

Ствол обжигает, ладоням больно, накаляется и спуск, даже страшно к нему прикоснуться. В воздухе вновь появляется неясное, еще неустойчивое изображение окна Юлии, но ее на подоконнике уже нет. Нет ни ее обнаженной спины, ни шеи с родинкой, ни горы натуральных белокурых волос с искусственными локонами. Но времени разыскивать Юлию тоже нет.

Натан машинально определяет координаты окна, вводит их в мозг аппарата и направляет ствол на себя.

И тут же чувствует, как его тело буквально распадается в пыль, как кожа и внутренности испаряются, становятся газом. Ощущение зажаривания и замораживания - жар и холод поочередно. Но мысли еще есть, есть воспоминания, живые картинки прошлого. Наивные, но дорогие, как сказочные персонажи на обертке шоколада или жевательной резинки, притягивающие и радующие детей, мама рассказывает о Красной Шапочке, волк проглотил ее вместе с бабушкой, о мама, моя единственная, вижу тебя как живую, мы танцуем на вечере по случаю сдачи экзаменов, и я случайно опрокидываю вазу с водой на самого строгого преподавателя. Снова переживаю этот момент, опять гляжу на учителя, стирающего рукавом воду с лица... Читаю о котах профессора Йоберта из конца XX века, и мне кажется, будто я вижу этих несчастных животных, которым не разрешают заснуть. Жестокий ученый мучил их, чтобы убедиться, возможно ли мышление без регулярной успокоительной заправки сном.