Читать «Прощание с Землёй» онлайн - страница 10

Проводив двойника взглядом и убедившись, что он вошел в баню, я заспешил к дому, мало еще что соображая. Дед дремал за столом, накрытым на двоих. Не знаю для чего, но я сразу же присел напротив и, подняв недопитую стопку, опрокинул в себя, потом взял лежащий на тарелке надкусанный соленый огурец и, нимало не брезгуя, закусил. Дед открыл глаза, ничуть не удивился мне, тоже поднял недопитую стопку, выпил и сказал:

— Так вот что я тебе говорю. Иду, значит, дальше уже этак за Мининым ключиком. Лешачий распадок, значит, миновал…

Дед рассказывал какую-то прерванную нечаянным сном историю, а я отчетливо ощутил, что сижу на лавке, согретой до меня долгим сидением. «Выходит, дед пил с тем, встречным», — подумал и решил, что просто-напросто схожу с ума.

— Дед, вот ты все знаешь. Скажи, как люди с ума сходят?.. — прервал я вопросом его рассказ.

Дед, ничуть не обидевшись, замолчал. Сообразил что-то и ответил:

— А очень просто. Однако, у кума затек был. Сидели, сидели кумпанией, а он вдруг как зальется, как заплачет. Сошел… Разом, как с резьбы.

— А без плача можно?

— Очень даже просто. Был и такой идентичный случай — баба одна в Киренском увидела белого мерина, будто он к ней в постелю лезет, и разом с резьбы.

Это уже по состоянию мне ближе.

— А не слышал, чтобы кто-нибудь сам себя встречал?

Дед задумался:

— Это, парень, материя высокая. У нас поручик в полку был, дак тот, как напьется, обязательно себя встретит. И вежливо так, полным званием и именем-отчеством себя величая, разговаривает. Это материя высокая, с нервной деятельностью связанная. Она только с учеными бывает, у которых деятельность эта самая развита.

— А если не пьяный? Не слышал?

— Нет, такого не было. Давай, парень, выпьем, да я расскажу, как это я оскоромился.

Однако бесконечную, начатую еще не при мне историю дослушать так и не пришлось. Не зная начала, я мало что понимал в ней и делал вид, что слушаю. Вернулись ребята, зашумели, дурачась и возясь подле дома. А когда ввалились, первое, что было сказано, снова ввергло меня в пустоту.

— Во, Василь Кузьмич, — торопун, маэстро Быстрый, — уже и чарочку вогнал.

Я что-то замямлил в страхе, который вошел в меня, когда услышал возню подле дома. Мне показалось, что слышу там на воле свой смех. «Что же будет, если сейчас сюда войду я?!» — подумалось. Однако этого не произошло. А дед Карелин был порядочно пьян и встретил ребят с ликованием:

— А чо, робята?! Я вам счас скажу-ка фулюганные стишки…

Улучив момент, когда уже дружно шумело застолье, я вышел из дому, пробежал по тропке, обнаружил свой отступ в сугроб и долго стоял там, под холодным в мелких оспинках звезд небом, над острыми мертвыми снегами, жаждая одного — познания, что же произошло тут, что происходило там, в бане, после меня, в доме до меня. Так и не найдя объяснений, я вернулся в дом и напился, как может напиться здоровый человек после длительного воздержания и тяжелой работы. Утром я готов был ворочать горы, а пережитое воспринималось как сон. Долгое время я никому не рассказывал об этом. А потом, спустя год, рассказал соседке Гале, невропатологу, женщине образованной и начитанной, которую трудно было чем-либо удивить. Галя выслушала с улыбкой мой рассказ, как все, что исходило от меня, и сказала: