Читать «После урожая» онлайн - страница 17

– Ну, Лександр Иваныч, – сказал отец жениха, – у нас такое правило, сам знаешь, насчет вывода есть… Сколько ты с нас за Марфу-то Александровну возьмешь?

– Да что с вас взять?.. Давайте двадцать пять целковых!

– Многонько, Лександр Иванович! Многонько… А нам-то что подаришь?

– Что положено, то с нашей стороны в точности будет. По рубашке со штанам, свекрови также рубашку и ситцевые рукава…

– Ну, уж и Палагее!

– Пущай и Палагее – юбку, что ль.

Отец жениха помолчал, подумал.

– Так! – сказал он. – А две красные ежели?..

– Нет, не так ты говоришь! А вот как лучше: приедем, оглядим место; я за свое дите не постою из-за пяти целковых… Ты уж думай, сваток, об нас по-хорошему.

– И это хорошо!..

– А пока что… Марфуша!

Он отворил дверь в сени и позвал дочь. Скоро все женщины вошли в комнату, подали самовар, и гости уселись вокруг стола…

Мы уходили в ту минуту, когда невеста, подав жениху стакан чаю, подала ему затем расшитое полотенце. Он держал себя пред ней уже робко и почтительно, а она была спокойна и словно выросла за эти полчаса времени.

Когда мы воротились на квартиру, чтобы дождаться времени, когда поедут «смотреть двор», и присоединиться к этой компании, Анна была уже дома (она ушла после того, как женщины пошли смотреть имущество) и, несмотря на праздник, сидела за прялкой. Близость чужого счастья и благополучия еще сильнее, чем собственное горе и нужда, напрягла ее нервы над лихорадочной работой.

Примечания

Рассказ был напечатан впервые в «Северном вестнике», 1887, X, вне связи с циклом «Кой про что» и под особым заглавием: «Осенью. (Заметки деревенского обывателя)». В архиве Успенского сохранилась наборная рукопись и три корректуры с многочисленными авторскими поправками. В процессе постепенной работы над произведением Успенский сделал сокращения, а также ряд вставок, поясняющих жизнь и события в деревне Гололобово, углубил и расширил внешнюю и внутреннюю характеристики отдельных персонажей; особенное внимание Успенский уделил разработке психологической характеристики трудовой крестьянской женщины Анны. Успенский много работал и над стилем рассказа и стремился к более живой форме построения диалога. В последних корректурных гранках начала рассказа красными чернилами была сделана большая купюра цензурного характера. В вычеркнутом тексте, в сопоставлении со свободолюбивым Парижем, давалась резкая характеристика чиновничьего царского Петербурга, в канцеляриях которого живое народное дело превращалось в официальные бумаги с бездушными к нуждам народа решениями. (Эта цензурная купюра напечатана полностью в издании: Г. И. Успенский. Полное собрание сочинений, т. X, кн. I, изд. АН СССР, 1953, стр. 517–518.) Перепечатывая очерк в Сочинениях, Успенский не восстановил эту цензурную купюру, но в очень сокращенной и политически смягченной редакции включил этот отрывок в первую главу цикла «Письма с дороги», заново переработанного Успенским для Сочинений (см. стр. 281–282 настоящего издания).