Читать «Когда мы были детьми» онлайн - страница 4

Ставшая очень высокой стена хвороста отделяла его от группы детей в черном. Возле них, широко расставив ноги и с трудом удерживая факел, стоял крепко сбитый лобастый мальчик в костюме палача. Он, не отрываясь, смотрел на столб и шевелил губами, что-то неслышно говоря. Площадь была затоплена молчанием. Лишь вдалеке поскрипывала мотающаяся на ветру створка ставень, да всхрапывали стреноженные лошади.

– А-а-ааа… А-а-ааа… – вдруг протяжно и тонко закричал мальчик у столба. – Ма-ама!

Оцепенение исчезло. Вся площадь мгновенно пришла в движение. Мальчик-палач, отбросив факел, принялся разгребать хворост. От дрогнувшей группы в черном отделилась фигурка и, держа в руке тяжелое распятие, кинулась к нему на помощь. Остальные бросились врассыпную.

– Мама! Мама! – раздавалось в толпе, начиная сливаться в многоголосый плач. Кто-то громко завизжал.

– Хватит! Сейчас начнется давка! – страшным шепотом сказал мальчик, стоявший на месте дона Диего.

Рослый сероглазый мальчуган кивнул и, не отрывая взгляда от того, что происходило у столба, опять стряхнул невидимые капли.

– Ну, дела… – произнес низкий бас мясника, когда гул немного утих и стали слышны отдельные голоса. – Спаси и сохрани, Господи…

Спаси и сохрани.

– Как же это? – слышалось вокруг. – Ведь дети были, дети!

– Нечистый попутал… Все его дела. Не зря этих жгут.

– А руки-то, какие были! Руки…

– Почудилось, почудилось все. Жарит страшно, вот и привиделось.

– А ну отойди! Куда прешь-то? Куда прешь?

– Смотрю, а жена – дите малое. Как есть дочка наша. Только ростом пониже будет.

– Не верю я этому. Не могло этого быть. Не могло.

– Говорю же: почудилось.

– Да куда ты все время прешь, скотина?!

– Смотри, смотри! Да не туда – на столб.

А у столба по-прежнему стоял со скрученными руками осужденный. Ничто кроме коротких каштановых волос не выдавало в нем того ребенка, который минуту назад испуганно звал маму. Запавшие глаза, обведенные темными кругами, тоскливо смотрели на помощников палача, которые заботливо поправляли разворошенный хворост. Подобравший же факел палач стоял в нерешительности. Он искоса погладывал на инквизитора, переминался с ноги на ногу, но не зажигал костер.

– Что стоишь?! – грозно спросил инквизитор, надвигаясь на него. – Не знаешь, что с осужденными еретиками делают?

Палач смиренно опустил голову.

– Но… когда мы были детьми… – неуверенно начал один из монахов. И тут же замолчал, словно осознав нелепость своих слов.

– Когда мы были детьми, – каркающим голосом сказал инквизитор, – мы не знали, что есть наш долг! Испугались?! Духом ослабли?! Искушение снизошло на нас свыше ниспосланное. Веру нашу проверить, души укрепить – вот что таинство это сделать должно. Тверже камня веру сделать… Сомневающихся указать, – многозначительно добавил он, взглянув на монаха, а затем обводя взглядом притихшую толпу. – А ну, палач! Что медлишь? Или на место его захотел?

И огонь факела лизнул радостно вспыхнувший хворост.

***

– Бесполезно. Все бесполезно, – с горечью сказал человек в плаще, глядя на разгорающийся костер и суетливо подкидывающие ветки фигуры. – Обречены.