Читать «Ламьель» онлайн - страница 107

Но раз уж это слово было произнесено, милосердие не позволяло аббату отказать ей во втором свидании. Опасность он сознавал, но вместе с тем говорил себе: «Если кто-нибудь на свете может хоть сколько-нибудь надеяться вернуть ее на правильный путь, так это я». Почтенный аббат шел на большую жертву, соглашаясь на новую встречу, так как ужасная мысль невольно овладела его душой: «С какой легкостью отдается эта очаровательная девушка, если в чем-либо себя убедит! Видимо, она не придает большого значения тому, что кажется столь важным другим женщинам, по развратности или из жадности совершающим все то, что она делает по легкомыслию своего странного характера. Она относится ко мне так простодушно и так ко мне привязана, что мне достаточно было бы сказать одно слово».

К вечеру эта мысль показалась подлинно благочестивому аббату Клеману столь страшной, что он едва не уехал в ту же минуту в Нормандию. Ночью он не сомкнул глаз. На следующее утро тревога его еще усилилась. «А вдруг, — думал он, — Ламьель в самом деле готова вернуться к добродетели? Если только мне удастся ее уговорить, за убеждением разума не замедлят последовать и поступки. А если я уеду, эта возможность будет навсегда упущена, и мне придется вечно оплакивать гибель души, оставшейся прекрасной и благородной, несмотря на покрывшую ее грязь. На путь заблуждений увлекла ее голова, а сердце осталось чистым».

В крайнем смятении чувств честный юноша пошел искать совета у своего духовника, аббата Жермара, который, тронутый его добродетелью, не колеблясь, приказал ему остаться в Париже и предпринять обращение Ламьель.

Свидание было назначено в небольшой гостинице в Вильжюифе, где Ламьель пришлось как-то раз искать убежища во время внезапного недомогания. Аббат разыскал Ламьель в комнате третьего этажа, где она расположилась, так как все остальные помещения были заняты. Увидев ее, он попятился от удивления. Дело в том, что Ламьель накинула густую черную вуаль на простую шляпку, которую купила накануне на улице Дракона, а когда она приподняла вуаль, аббату предстало очень странное лицо. К этому времени Ламьель уже немного научилась читать в сердцах, и ей показалось, что она разгадала причину, почему накануне аббат не решался назначить ей второе свидание, вот она и обезобразила себя зеленью падуба.

Смеясь, она заметила аббату:

— Вчера вы как будто считали, что главной причиной моего дурного поведения является кокетство. Теперь вы видите, как я кокетлива.

Затем она продолжала более серьезным тоном:

— Я думала, что не делала ничего дурного, отдаваясь молодым людям, к которым у меня не было никакой склонности. Я просто хочу знать, возможна ли для меня любовь. Разве я себе не хозяйка? Кому я этим врежу? Разве я нарушаю какое-либо обещание?

Выбравшись на колею вопросов, Ламьель вскоре заставила аббата Клемана испытать опасности совсем другого рода, чем те, которых он боялся накануне. Она была удивительно нечестива. Величайшая любознательность, которая, в сущности, была ее единственной страстью, подкрепленная тем подобием импровизированного образования, которое она пыталась приобрести с первых дней совместной жизни с молодым герцогом, заставила ее изрекать вещи прямо ужасающие для молодого богослова, и на многие из них он не в состоянии был дать удовлетворительный ответ.