Читать «Невольная жертва» онлайн - страница 5

— Послушайте меня, — сказал клерк. — Я свое дело знаю. Отаго пуст.

Старатель покачал головой и одновременно пожал плечами. Его взгляд скользнул обратно к печи в углу, а пальцы затеребили лямку котомки.

— У вас жена, с вами приехала?

— Нет.

— Где-нибудь невеста ждет?

— Нет.

Старатель с присвистом выпустил воздух сквозь зубы.

— Этак-то полегче, — сказал он. Наступила тишина, потом клерк нарушил ее:

— Так вы, значит, поссорились с Хейгом?

— Не ссорились мы, — сказал старатель. Он протянул руку за часами. — Ладно. Спасибо вам.

Клерк ссыпал часы с цепочкой в ладонь своему гостю.

— Не за что.

— Я уже и билет взял. Не выбрасывать же.

— Что ж, тогда удачи вам.

— Я приберег кое-что на черный день. Надо забрать.

— Да, — сказал клерк. — Понятно.

— Так же не бывает, чтоб всегда не везло, верно?

— Верно.

— Где-нибудь там, на юге, — сказал гость. — Вдруг да и попадется чего. — Он кивнул и повернулся, чтобы уйти, но, взявшись за дверную ручку, помедлил и спросил: — Не посоветуете тут какого-нибудь парикмахера?

— Дальше по улице, на углу. Желтая вывеска, — сказал клерк, махнув рукой. — Пенни за бритье без горячей воды.

Когда гость ушел, служащий не сразу вернулся к книге. Ах, эти рисковые парни, подумал он, что за народ! Он барабанил пальцами по столу, пока весы не запели в ответ тихо и жалобно.

Рисковые парни. Он думал обо всех них разом — обо всем этом сонме проклятых.

Вообще-то клерк был женат — он солгал гостю. В Ливерпуле у него была женщина, избранная за немногословие и форму рук.

Были и другие — в Вальхалле и Мельбурне, по большей части на сносях, или уже родившие, или мертвые. Ливерпуль он оставил без предупреждения — там нечего было терять, абсолютно нечего, — и несколько лет после этого подумывал, не отправить ли туда денег через какого-нибудь осторожного поверенного или посредника, который сумеет удалить почтовую марку Виктории и каким- то образом переправить пакет по назначению, но эти раздумья утомили его. Да и вообще, пускай лучше его семья думает, что он умер, — так оно гуманней. Он взял билет на пароход, подпоясался и был таков. Это было легко. В колониях все иначе, казалось ему. Там свобода, раздолье. Но он не учел лихорадку.

Он смотрел на удаляющуюся фигуру старателя, искаженную мутным стеклом, и жалел его. Страшное дело — лихорадка!

Сам он не потерял на нее ни часу, никогда не маялся ночью на мокрой подушке; золото было для него просто желтым крошевом или кусками весом в столько-то унций. Рисковые парни вызывали у него грусть. Ему было грустно смотреть, как старатель тщательно заворачивает часы обратно в платок. Этот бедняга ехал на выработанные прииски, на бесплодную землю. Наверное, он заложит свои часы за фунт или пусть даже за три, пропьет эти монеты в кабаке, а потом, рано или поздно, его убьют над пригоршней желтого песка где-нибудь в глуши, в грязной канаве. Клерк покачал головой. Он не мог представить себе, каково это — стремиться к чему- то. Что это за странная тяга? Свобода была для него бегством не к чему-то, а от чего-то.

Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь снова постучали, и на пороге возник замурзанный мальчишка с сумкой и небольшой пачкой листков, перевязанной шпагатом. Он вытащил из нее один листок и протянул его клерку.