Читать «Земля недостижимая. Сквозь тюремное окно» онлайн - страница 18

Гестаповец подал знак одному из конвоиров, и тот кулаком ударил Спаса по лицу так, что потекла кровь. Спас медленно поднял левую руку и попытался стереть кровь.

Спас (конвоиру): Если я лгу, докажи, что это ложь, а если говорю правду, то за что бьешь?

Председатель раздраженно приказал конвоиру покинуть зал суда, а Спасу велел сесть. Потом, повернувшись к гестаповцу, воскликнул: Я не понимаю, коллега, как можно наказывать кого-либо, не вынеся приговор. Немецкий Закон это запрещает.

Гестаповец: Да это не наказание, а лишь намеки на лютую смерть, которая ждет этого сербского разбойника.

Председатель: Но мы не можем знать, не доведя судебное расследование до конца, будет ли обвиняемый осужден на смерть.

Гестаповец: В этом-то вся наша беда, что вы не знаете. Между тем каждый немец должен знать закон о спасении отечества. Поэтому долг каждого немецкого патриота уничтожать на месте преступления любого, кто препятствует спасению нашей родины. И тот, кто этого не делает, — предатель.

Председатель (побледнел и резко поднялся): Предатель тот, кто не подчиняется приказу Вождя. Я получил от Фюрера разрешение провести это расследование до конца недели. Вы поняли, господин оберштурмбанфюрер?

В этот момент раздался вой сирены, оповещающей об атаке американских бомбардировщиков. Свет погас. Все судьи бросились в бомбоубежище. Перепуганный конвоир на цыпочках последовал за старшими офицерами в спасительный бункер. Спас остался один в мрачном зале суда, сидя на скамье подсудимых. Поврежденная рука сильно ныла, голова трещала от боли, но он умел гасить боль таинственным духовным деланием.

***

Темнота не мешала Спасу. С тех пор, как он оказался в неволе, капитан полюбил мрак и едва мог дождаться ночи, чтобы остаться в темноте и тишине наедине со своими мыслями. Он часами сидел на своей узкой койке, предаваясь молитве и размышлениям. Своим самым близким друзьям он признавался, что ночь ему мила, как любовь матери. Мрак приносил свободу, невозможную днем, возносил над временем и пространством. Темнота скрывала тюремные стены, поглощала границы между странами и народами, границы между прошлым и будущим, прятала его тело от глаз и оставляла ему только душу, и он мог беседовать сам с собой без свидетелей. Тьма возносила его в небесные дали, откуда люди казались ему лучше, чем днем, вызывали жалость и соучастие, а соучастие украшает и людей, и всякую живую тварь под небесами. О блаженство ночи! О благословенная тишина! Не спеши, заря, не занимайся, день! Во мраке он был среди наилучших собеседников и без людей. Его самым лучшим и самым великим собеседником был Господь…