Читать «Не забудьте выключить» онлайн - страница 5

— Уеду на заработки в Россию — не моргнув глазом, ответил Адриан и обещание свое сдержал. После распада Союза и развала колхоза, не дожидаясь более тяжелых последствий, Адриан рванул на нефтяные месторождения Тюмени и даже, поговаривают, принял российское гражданство.

"Страна считается оккупированной, пока ее территория занята вражескими танками, или пока ее граждане используют в качестве официального платежного средства валюту иностранного государства". Пантелеймон вычитал эту фразу в восемьдесят девятом в газете "Гласул". Потрясшее его предложение Берку обвел карандашом, а заметку вырезал и прикрепил кнопкой к стене. Когда карандашные линии на газетной вырезке почти слились с буквами, а буквы — с пожелтевшим фоном, Пантелеймон заметку сорвал, тем более что статья в "Гласуле" достоверностью прогноза не отличилась: оказалось, что с введением собственной валюты происходит не укрепление государства, а массовый отток населения, так что новая страница — из "Молдавской ССР в цифрах" — пришлась как нельзя кстати.

Но сейчас подзабытое чувство вновь распирало душу Пантелеймона. А когда его душа расширялась, у Пантелеймона, по какой-то загадочной физиологической закономерности, раздувались и ноздри.

"Ну хозяин, ай да молдаванин!", думал Берку, шумно выдувая воздух из ставших гигантскими ноздрей и поглаживая толстенный фотоальбом, лежавший на столе. В альбоме за его, Пантелеймона, фотографиями — отдельно и с женой, с женой и с дочерью (до чего очаровательный был ребенок!), за фотографиями собственных родителей, родителей жены, за фотографиями дяди Пети и тети Марианны, погибших в аварии, за фотографиями каких-то теток жены, один бог знает, как их зовут, за фотографиями нанашей — Гали и Тудора, живших счастливо и спившихся в один год, за фотографиями соседей, рассеявшихся, как сон — кто за границу, а кто — на тот свет, за фотографиями застолий, курортов, колхозных собраний с вручением Пантелеймону вымпела "Отличнику соцсоревнования", и еще — за фотографиями десятков, сотен совершенно незнакомых людей, остававшихся в памяти только благодаря этим самым фотографиям, притаились, круглым счетом, тридцать две тысячи евро, девятнадцать с половиной тысяч долларов и восемьдесят восемь тысяч леев.

Был, конечно, риск, что на таможне заинтересуются странным грузом — часто ли через границу семейные альбомы везут — да только пересылать все состояние супруге Пантелеймон не решился. Уж слишком много мужей были брошены обжившимися на вольных хлебах женами, и бедняга Богдан был далеко не первым в этом списке. Собственно, потому-то Пантелеймон и отказался продавать альбом, за который, между прочим, предлагали пятьдесят лей. А что — кожаный переплет, чеканный медальон с красным камнем посередине обложки — наверняка можно было сдать, и не за пятьдесят, а за все двести пятьдесят леев в какой-нибудь из антикварных магазинов Кишинева.

"В Испании продам", решил Берку и вышел на улицу — подышать морозным ночным воздухом. Часы показывали полтретьего, но спать Пантелеймону было никак нельзя. Ровно в три приедет такси, заказанное аж за триста леев из райцентра, чтобы самое позднее к пяти-полшестому быть в кишиневском аэропорту. В Будапешт, город-привал на пути в Барселону, самолет вылетает в семь пятнадцать, посадка завершается за сорок минут до отлета, да пока доедем, да таможенный контроль…