Читать «Эксперт № 22 (2014)» онлайн - страница 13

Спору нет, знакомство с великой русской литературой и делает подростка лучше, и питает в нём любовь к России — всё это так, но всё это очень непросто и непрямо. Очищающее душу влияние русской классики не в том состоит, что дети усваивают: Катерина не совладала со своими страстями, вот и утопилась, а Татьяна Ларина «вышла замуж и счастлива» (я цитирую первооткрывателя новой концепции, г-на Пожигайло), — а в том, что она прекрасна. Существуют известные основания полагать, что знакомство с прекрасным в некоторой степени совершенствует мораль. («Всякая новая эстетическая реальность уточняет для человека его реальность этическую». Бродский.) Известно также, что лобовая проповедь (да ещё подросткам! да ещё в наше время!) совершенствует мораль как минимум не всегда. Поэтому предлагаемый переход в преподавании литературы от «перекоса в сторону эстетического аспекта» к «воспитательному целеполаганию» (я опять цитирую г-на Пожигайло) крайне, не по-русски говоря, контрпродуктивен. Примерно то же можно сказать и о патриотической перестройке школьного курса. «И на вражьей земле / Мы врага разгромим / Малой кровью, могучим ударом» — такого в большой русской литературе практически нет («Это что-то не русская храбрость!..» Лермонтов). Попытки выявлять и подчёркивать в классике барабанный патриотизм будут с гарантией убивать в глазах детей как саму классику, так и патриотизм — хоть барабанный, хоть подлинный.

Триумфальный выход этой затеи на уровень Думы произошёл, очевидно, «на плечах» дискуссии о едином учебнике истории, но это явное недоразумение. Родная история в школах и вправду должна преподаваться разумно единым образом. Речи о «научной истине» тут далеко не всегда релевантны. В украинском учебнике детям не рассказывают о Волынской резне, в английском — о подробностях подавления Ирландского или Сипайского восстания, в польском — об энтузиазме, с которым поляки включались в окончательное решение еврейского вопроса, — и непонятно, почему мы должны быть так уж явно глупее всех остальных. С литературой же дело совсем иное. Тут сама возможность пользы от обучения — любой пользы, будь то пожизненная любовь к Чехову или счастливое изменение моральных качеств, — зависит от восхищения. Удалось восхитить ученика фразой или рифмой — может, и будет польза; не удалось — будет только скука и отвращение. Поэтому любая стандартизация (сверх самой необходимой, то есть скелета программы) тут заведомо во вред: снижает шансы.