Читать «Газета День Литературы # 65 (2002 1)» онлайн - страница 17

На всех этапах нужен! Изумительный случай тотального обожествления атеиста, — усмехается Дружников. — Идольское поклонение, увековечивающее языческую наивность. Сотворение идеала: образцовый семьянин, вызвавший на дуэль соблазнителя-иностранца... образцовый друг, передавший лиру... (лиру? кому? автору поэмы "Ганс Кюхельгартен"?..) — простите, уточняю: передавший великому русскому прозаику сюжет "Ревизора"... Ну, что еще в мифе? Чуткий слушатель народных сказок, кои в устах легендарной няни становятся поэмами... Мыслитель, сумевший сделать то, что не удавалось никому: совместить веяния свободы и чаяния империи... Гигант, на голову выше всех своих современников...

С последнего пункта Дружников и начинает разоблачение: с "длины тела". Сто шестьдесят сантиметров — не хотите? Илья Муромец (поперек себя шире, скроен по мерке русской печки, на которой пролежал тридцать лет) и тот на 5 см выше. Последнего прикола у Дружникова нет, я беру это из других археоантропологических разысканий, а теперь на этой несомненно балаганной ноте прерву заразившее меня дружниковское мифоборчество и вернусь к объему понятия.

Итак, в основной своей части (и в гомерических своих масштабах) пушкинский миф совпадает с советским периодом, и это совпадение насыщает дружниковские инвективы диссидентским негодованием.

Однако Советской власти нет уже десять лет, идеологической отдел ЦК установок не спускает, цензура обсценной лексики не вымарывает.

И что же?

Двухсотлетний юбилей помогает Дружникову приобщить нас к тому, какой вид приобретает пушкинский миф в наше долгожданное рыночное время. Игральные карты с профилем Пушкина. Водка "Болдинская осень". Конфеты "Ай да Пушкин!" (сластены пусть продолжат цитату). Лучше всех — соперница американской Барби, кукла Наталья Николаевна с набором белья, чтобы раздевать и одевать. Положим, это маскульт. А что у пушкинистов? Ритуальная пушкиномания музейщиков, читающих стихи, как молитвы, лихорадочная конкуренция толкователей, "тихо постреливающих новые идеи у новых авторов без ссылок на источники, конечно".

Конечно, тип троглодитства меняется; газета "Гудок" уже не печатает статьей под титлом "Голос, тревожащий сердца", а "Сельская жизнь" — под титлом "Не зарастет народная тропа". Но что-то не наблюдается в сфере пушкинской мифологии долгожданного отрезвления. И, похоже, в будущем не предвидится. Что ж вы все вешаете на Советскую власть?

Нырнем вместе с Дружниковым еще раз в прошлое.

В газете "Правда" — возмущенная статья о Пушкинском Доме: оказывается, что "там требуется разрешение, проверка, кто ты такой и пр., вместо того, чтобы просто дать читать".

Ни Кирпотина еще нет, ни Ежова — все это происходит в 1914 году, за три года до большевистского переворота.