Читать «Кризис 19.11.2008» онлайн - страница 79

VI.

К концу разговора желание сбить этого проповедника с его стройной речи овладело мной почти до истерики. Я задал неприличный вопрос — кого, Брежнева или Путина, он считает более крупным историческим деятелем.

Зорин ответил не задумываясь и, черт его подери, так же по-проповеднически:

— Брежнева, с которым я был хорошо знаком, я крупной фигурой назвать не могу. А Путин уже вошел в хорошем смысле в историю России. Сравнивать очень посредственную фигуру Брежнева с выдающимся деятелем, который к тому же еще не завершил свой путь — ну как можно их сравнивать? Несопоставимый масштаб.

Удивительно — но после этих слов моя истерика проходит. Я пытаюсь представить, как отреагировал бы Леонид Ильич на такие слова, если бы у него была возможность их услышать, и вдруг понимаю — Брежнев не обиделся бы. Обнял бы Зорина и сказал бы ему что-нибудь типа: «Да ладно тебе, Валентин, давай лучше о хоккее». Я так хорошо себе это представляю, что, когда жму Валентину Зорину на прощание руку, уже не думаю о том, что здорово все-таки было бы как-нибудь его сбить, смутить. Зачем? Ему 83 года, он воевал, он первый выпускник МГИМО и самый долгоработающий журналист страны. Он знает, как надо. Он прав.

Достаточные люди

Кому на Руси жить хорошо

Михаил Харитонов

Фиолетовая роза была обсыпана серебряными блестками и завернута в зеленую хрустящую пленку. Я подумал, что было бы неплохо еще вставить в розу лампочку. Маленькую такую, красную. Или желтую. Чтобы уж дойти до того градуса красоты, которая мир спасет. Мир — замухрыжчатый, кривой мир перед цветочным киоском — явно нуждался в спасении.

Лёха смотрел на розу с этаким брезгливым удовольствием. В его время такая штука казалась вполне шикарной. Как и его куртка. Как тачка его — вполне себе справная по тем временам бэха. Сейчас, конечно, на фоне сплошного потока блескучих машин, плотно забивших все московские улицы, она смотрелась по-ленински: дешево и сердито.

Внутри, впрочем, было вполне ничего, только очень воняло от розы. В фиолетовый цвет ее красили какой-то едкой химической дрянью.

— Катьхин цветочек, — Лёха, не отрываясь от дороги, дернул головой, обозначая розу, лежащую на заднем вместе с двумя сумками жрачки. — Она цветочки любит. Я ей сто роз подарил. Ну, тогда еще, в смысле. Хотя, — подумав, поправился он, — не сто. Не помню сколько. Все равно в багажник еле влезло, я их туда запихивал, представляешь? Вонищи-то было.