Читать «Кризис 19.11.2008» онлайн - страница 72

— Ну Егор и из «Трансильвании» не вылезал.

— Да, он много покупал. В Летове было что-то очень хорошее. Он был совершенно не от мира сего — человек ни двадцатого, ни двадцать первого века. Скорее Чернышевский, Белинский, Писарев... Но вот почему же он не купил у меня группу Mugwumps? Я ему экземпляр отложил, до сих пор не продается.

— Как вам удается держать магазин в центре города, набитый напрочь некоммерческой музыкой и выживать?

— Просто это все, чем я занимаюсь. Все остальное, чем люди занимаются, мне вообще неинтересно. А я им пытаюсь помочь. Я пытаюсь донести до людей то, что они — такие же как я. Дайте денег и будьте счастливы — вот и все.

Конечно, людям сорока лет я ничего не могу сказать интересного, могу их только пожалеть. Они не виноваты в том, что они слушали столько поганой музыки. Просто на их молодость пришлось самое третьесортное диско, самый идиотический глэм-металл и самый незначительный мейнстрим. Им не повезло, но именно эти люди самые богатые. А люди, которым нравится музыка та же, что и мне, либо подохли, либо небогаты. Тебе тоже, в общем, не повезло — ты слишком молод, а значит, слишком объективен там, где вообще никаких критериев быть не должно. И наоборот — там где должны быть критерии, ты слишком пристрастен. Просто тебе не повезло с возрастом.

— Как вообще сюда попадали пластинки в советское время?

— Спортсмены, дипломаты, летчики, а также люди, о которых сейчас говорить неудобно, — то есть имеющие отношение к комитету госбезопасности. Они не подрывали могущества государства, просто зарабатывали немножко денег. В общем, все приходило, все продавалось и все записывалось. Я помню, как целый ряд палестинских студентов, в будущем довольно известные люди, привозили мне Джимми Хендрикса, Free и все прочее. Когда они с моими списками приходили в английские магазины, продавцы несколько отпадали — очевидные арабские убийцы с усами и бакенбардами требуют нечто такое, что им по определению не должно быть интересно. До сих пор у меня остались от тех палестинцев некоторые виниловые экземпляры.

— А как появилась точка в Доме книги?

— В 93 году один из виниловых королей Горбушки Паша Ерошев сказал мне, что у него есть отдел винила в Доме книги. Предложил открыть отдел компактов, привел к директрисе. А у меня уже было сумок пять этих компактов, я привез их на Калининский и пошло поехало.

— Почему вы перешли на компакты?

— Я ненавижу, когда при мне начинают идиотничать, что, мол, компакты фигня. Сами вы фигня! Мне совершенно все равно, в каком формате существует музыкальная информация. Для меня винил просто привычнее. Вдобавок я не очень хорошо вижу, поэтому мне удобнее читать рецензии на обложках виниловых пластинок. Там крупнее буквы, вот и все. А информации гораздо больше выходило в то время на компакт-дисках. И конечно, я был в восторге от того, что я могу послушать то, что хочу. Где можно было взять в то время все номерные пластинки The Searchers? Для этого нужно было иметь взаимоотношения с такими сволочами — ты же не знаешь, что это такое! На всю страну было максимум несколько десятков человек, у которых были коллекции винила. Это были не самые лучшие люди, они не больше других знали, они не были альтруистами и даже любителями музыки, просто у них все это было. И с ними было невозможно договориться о том, чтобы купить что-либо или послушать. Если человек им почему-либо становился интересен, они могли потратить время на обсуждение бог знает чего, изъясняясь при этом самым диким языком. Я вынужден был все это терпеть для того, чтобы в какой-то момент тихонечко, лишь бы не спугнуть, перейти к вопросу, а нельзя ли купить что-либо. При этом речь шла о музыке, издаваемой на Западе миллионными тиражами — речь идет о дешевой музыке, а я люблю дешевые издания, потому что их выпущено много, — но сюда доходили единицы, тем более что вкусы и потребности были другие, не западные. Здесь, как в Японии, — нужна хорошая мелодия, правильный ритм, и чтоб это было известно и под это можно было потанцевать и отдохнуть. Кроме того, здесь в массе своей отсутствовало знание иностранных языков, а вся музыка — она ведь иноязычная. Поэтому приходится, как японцам, знать хорошие мелодии и ценить их. А чтобы получить старый британский бит в нормальном варианте, приходилось общаться с людьми, которые вообще не понимали, что это такое. И вдруг появляется носитель информации, которого много и который легко можно купить на Западе и продавать здесь и слушать. Я был просто счастлив и забил на винил лет эдак на пятнадцать.