Читать «Мятежная планета» онлайн - страница 19

Голгофа стала символом прощения. Даже Бернарду Шоу не хватило духовной проницательности, чтобы полностью постичь весь смысл прощения. «Прощение,—говорил он,—это убежище для трусов. Мы должны платить свои долги сами». Но то, чего не мог понять Шоу, а с ним и тысячи других, знал Бог. Когда Бог решил простить грех и взять его на Себя — разве это говорило о том, что Он смотрел на грех сквозь пальцы? Что это — слабость с Его. стороны? Ничуть! Самым великим делом, свидетелем которого был человек, стала Божья расплата за нарушение закона. Расплата, делающая слабого человека сильным. Но закон Божий по-прежнему остался в силе — его невозможно устранить. Столпы правосудия в любом обществе без закона и порядка рухнули бы. Поэтому легкомысленность, с которой большинство христиан прибивают ко кресту десять заповедей — я говорю об этом с сожалением и совершенно сознательно,— ведет к тому, что смерть Христа превращается в посмешище!

Вас шокируют эти слова? Но вдумайтесь: какая необходимость умирать Христу, если бы можно было устранить закон! В этом неоспоримом факте заключена реабилитация закона и сила креста! Вот что сказано в Писании: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3:16).

Без Спасителя человек бы погиб. Он бы погиб, «ибо возмездие за грех — смерть». А «грех есть беззаконие». И то, что Христос умер вместо нас — удовлетворяло требованиям закона Божьего. Если бы закон мог быть отменен, а заповеди упразднены, не было бы нужды в Голгофе. Или же она стала бессмысленной трагедией!

Возможно, вам известна эта история. Одна девушка-американка стала принцессой прекрасного европейского княжества. Жители маленького королевства, относящиеся с такой любовью и уважением к короне, с надеждой ожидали рождения первого ребенка принца Рейнера. А затем было народное ликование по поводу рождения второго ребенка. Наконец-то мальчик! Представьте себе то внимание, любовь и заботу, которые выпали на долю этого наследника престола!

Но предположим, что принц Рейнер обнаружил в одной из тюрем своей страны мятежника, преступника, осужденного на смерть. И допустим, что отчаянная мольба заключенного и его раскаяние тронули сердце принца и он задумался о возможности прощения и освобождения преступника.

Однако когда он созвал своих советников, все стало предельно ясным. Налицо—нарушение высочайшего закона страны, наказуемое смертной казнью. Преступник должен был искупить преступление своей смертью, или другое лицо, равное ему по закону, должно было принести себя в жертву. Занять место преступника мог только наследник престола.

Согласится ли на это молодой принц? Пойдут ли на это его родители?

«Какая нелепость, — скажете вы — Такого быть не может!»

Возможно и нет. Но если бы это произошло, то разве свершившееся не подтвердило бы два факта: закон страны остается неизменным и величайшую любовь правителя к своему недостойному подчиненному?