Читать «Кровавый передел» онлайн - страница 308

— Кто тут? — прохрипел бывший дипломат. — Я просил… меня не беспокоить. Basta!

— Фаддей Петрович, что это с вами, дорогой? — не сдержал я нервного смешка. — Что случилось?

— А то! — икнул. — Протест!..

— Протест? Против чего?

— Против всего… этого… — Махнул рукой в сторону дома. — И того тоже. — Плюнул на себя. — Пппьешь?

— Пью, — сказал я по такому случаю.

— А этот… Артур-р-рчик не пьет, — проговорил, как выматерился по-черному. — Не пьет, здоровье бережет, дурак… — Вытащил бутыль с малиновым горем.  — Из уважения, говорит, к жене и вашей дочери, будущей матери моих детей… Тьфу…

— Так это супруг Ирэн, как я понимаю?

— Совершенно верно, молодой человек… — Неверной рукой разлил пойло по стаканам. — Спелись они там… А я спился в знак протеста.

Я покачал головой. Воистину русский человек — загадка природы. Кто мог подумать всего полгода назад, что затюканный бывший атташе способен на сопротивление. По форме странной, но по сути — верной. Хотя что-то, видимо, подвигло Фаддея Петровича на этот подвиг?

— Ну-с, за нас, свободных от ига иродового племени, — и плеснул в себя стакан.

И пока он заглатывал разбавленную радость жизни, я тоже выплеснул стакан. В цветочный сухостой.

Потом мы занюхали рукавами, каждый своим, и уставились. Друг на друга. Лицо моего собутыльника обмякло; так обмякает воздушная гондола на земле, когда в неё пытаются без особого успеха нагнать горячего воздуха.

— Извините, мы, кажется, знакомы? — осторожно поинтересовались у меня. — Знаете, хорошая память… зрительная… но…

Я напомнил. О пельменях. И медной солдатской пуговице, мною прокушенной. Фаддей Петрович просиял: ба, Александр, по батюшке Владимирович. Как же, как же, помнит, помнит. Какая нелегкая занесла меня снова в этот чертополошный край? Я ответил. Фаддей Петрович в глубокой задумчивости наполнил стакан бурдой.

— Комиссия-комиссия!.. Сколько их было… Уж больше двадцати лет прошло… Не помню.

Я накрыл ладонью наполненный стакан.

— Надо вспомнить, Петрович.

— Саша, — укоризненно проговорил мой собутыльник. — Вы травмируете мою психику. Так я и маму родную не вспомню.

Я вынужден был убрать длань с напитка богов и бомжей.

— Фамилия такая… обыкновенная… Типа Иванов…

Бывший дипломат наморщил лоб, будто собственную жмень во время утренней физзарядки в дощатом хез тресте, что за огородом. Потужился, бормоча разнокалиберные имена; устал.

— А более ничего, Александр? Наводящего? — и снова заглотил горе. Бррр! Из старых запасов… Знаешь, почему пил?.. Жил с перепуганной душой… От страха и пил…

— А сейчас-то?

— От радости. Все, нет страха. Ничего не боюсь. Саша, веришь?

— Верю, — задумался я, решаясь дать дополнительную вводную для памяти бывшего атташе. — Фаддей Петрович, вы меня правильно поймите, но в те времена… ваша супруга, так сказать, имела честь, так сказать, не совсем вам принадлежать… — Тьфу, и это мое разительное жало? Что со мной? Наверное, слишком нервничаю. Так бывает, когда нервничаю, или шучу удачно, или говорю комплименты. Как в данном случае. Потому что чувствую, ещё усилие и…