Читать «Конан и повелитель молний» онлайн - страница 151

Покосившись на говорливого старика, Хисс на всякий случай подался в сторону. Чего-чего, а такого добра, как бродячие проповедники и захудалые пророки тысячи и одного божества, в Шадизаре хватало. Даже с избытком.

Клелия одолела выщербленные каменные ступеньки, ведущие на помост, по пути небрежно отпихнув носком позолоченной сандалии чью-то скрюченную и посиневшую отрубленную кисть, над которой кружили большие зеленые мухи. Палач и его помощники даже удивиться толком не успели, когда неизвестно откуда взявшаяся женщина в белых одеждах непререкаемым тоном распорядилась:

– Остановите казнь. Мне нужно кое-что сказать.

Она повернулась лицом к площади и подняла руку. Шум и болтовня немного стихли. Когда она заговорила, зрители, стоявшие у самого возвышения, начали оборачиваться, передавая услышанное дальше, в задние ряды.

Если взглянуть сверху, то скопление людей походит отнюдь не на море, как обычно считается. Оно скорее напоминает непостоянный, толкающийся рой пестрых насекомых. Исчезают отдельные лица, превращаясь в россыпь смутных пятен. Любая речь сливается в неразборчивое ворчание, становящееся то тише, то громче. А запах, висящий над толпой в жаркий день, способен кого угодно заставить страдать желудком.

Ничего этого Конан не заметил. Цвета, невнятные голоса, отдельные выкрики, солнечное тепло проскальзывали вдоль края его сознания, как камешек скользит по гладкому льду, не оставляя после себя никаких следов. Он словно видел происходящее со стороны, не узнавая в стоящем возле почерневшей деревянной колоды мрачновато-сосредоточенном подростке самого себя.

Вот стражник Алронга отработанным за много лет движением пинает мальчишку по ногам, вынуждая опуститься на колени… и промахивается, потому что приговоренный успевает увернуться. Впрочем, с подобными вывертам тут давно научились справляться, и заминка остается почти незамеченной. Двойной рывок: левая рука заломлена за спину, так что поневоле нагнешься вперед, правая вытягивается на срезе колоды. Когда-то она была стволом дерева, даже годовые кольца сохранились. Еле различимые, пересеченные мелкими зарубками от ударов. Сколько лет прожило это дерево, прежде чем попасть сюда? Где оно выросло?

Холодно. Пусто и холодно. Ни страха, ни тревоги – только гулкая черная пустота, из которой падают редкие сухие снежинки. В Шадизаре никогда не бывает снега, но сегодня он идет.

Метель вылепливает высокую фигуру в развевающемся плаще из крупных хлопьев. Вестник смерти? Хотя погодите… Фигура настоящая! Человек, смутно знакомая женщина в белом. Она что-то громко выкрикивает, обращаясь к толпе. Снизу ей отвечают усиливающимся восторженным ревом. Как бы заставить себя очнуться, понять, что она говорит… Это важно. Очень важно.

Она твердит что-то о справедливости и суде богов. Какой суд богов? Почему эта женщина вмешивается? Давно бы все закончилось, а из-за нее приходится ждать. Ожидание – самая мерзкая вещь на свете.

Женщина умолкает. Из прорезей черного мешка, натянутого на голову палача, на нее туповато пялится пара глазок. Всадник на гнедой лошади, топчущейся возле помоста, раздраженно выкрикивает: «Да рубите же, чего возитесь!»