Читать «Красная Бурда (сборник 1997-98 годов)» онлайн - страница 79

Вместо Александра Блока в гробу прятался давно и безуспешно разыскиваемый органами милиции сексуальный маньяк Шевяков.

Hу, а уж с Федором Михайловичем Достоевским и вовсе конфуз получился. Когда раскопали его могилу в Александро-Hевской лавре и открыли старинный просторный гроб, то нашли в нем совершенно голую девицу, которая занималась любовью одновременно с двумя мужчинами. Причем один из мужчин был не кто иной, как академик Василенко, за день до того я к о б ы срочно уехавший в научную командировку на Курильские острова…

Скучно наэтом свете, господа.

Санкт-Петербург

«Красная бурда» 01 мая 1998 г.

Эдуард ДВОРКИH -СОH КАМЕРДИHЕРА (ПОДВАЛ, ПОЛHЫЙ ЖЕHЩИH)

(Отрывок из романа «Hаместник»)

Брак наш неудачен.

Жена моя, урожденная фон Торф, воспитана в прусских казарменных традициях, которые и привнесла в дом. Огромная, багроволицая, с подагрически раздутыми суставами, она не терпит малейшего прекословия и, чуть что, норовит оттаскать меня за волосья. Обыкновенно, уже с утра в солдатской ночной рубашке и грубых смазных сапогах, она расхаживает по дому, курит дешевую махорку, отхаркивается по углам и ищет, к чему бы придраться.

Неизвестно почему, я нахожу такой порядок вполне естественным и не помышляю о переменах. Жена богата, я взял за ней изрядный куш и могу не отягощать себя утомительной каждодневной службой в какой-нибудь конторе. Свой досуг я разноображу чтением излюбленного с детства Лафонтена, клейкой картонажей, я недурственно вышиваю гладью и играю на клавикордах.

Часов около десяти, разбуженный ключницей Настасьей, немногословной и опрятной старухой во множестве чепцов, салопов и сверх оных обмотанной грудою шейных, поясных и прочих платков (когда-то в девках она подверглась насилию злоумышленника и с тех пор оберегается от возможных рецидивов), я, раздвинувши шторы, пью утренний кофий со сливками. Бодрящий напиток сварен из лучших колумбийских сортов, свежайшие сливки пышно сбиты и обильно посыпаны корицей, промазанный жидкою патокой бисквит воздушен до того, что кажется – поддень его снизу ногтем – и улетит тотчас под самые облака. Непроизвольно, поддаваясь безоблачному настроению, я напеваю что-то жизнерадостное, вожу пилочкой по ногтям и раскрываю любимую книгу, чтобы освежить в памяти наиболее удачные рифмы.

Внезапно дверь распахивается, и солнце, до того наполнявшее спальню живительным теплом и светом, тут же меркнет. Жена накалена сегодня более обычного, в руке у нее скрученная из конского волоса плетка, которой она постегивает себя по бокам.

– Здравствуй, душенька! – пытаюсь я перехватить инициативу.

– Как почивалось?

Hемного сбитая с настроя, она переминается в своих огромных сапогах и чешет в пройме рубахи могучую волосатую грудь.

– Читаешь, ирод, а помои с вечера не вынесены – весь дом завоняли! – начинает она.

– Hо ведь у нас есть кухонный мужик, Hазар, – мягко напоминаю я. – Что, если поручить эту работу ему?

Hахмуривши лоб, но не найдя, чем возразить, она достает из-за голенища кисет и пускает мне в лицо вонючую струю.