Читать «Александр Пушкин» онлайн - страница 8

Агафон остается на стремянке.

Кукольник. Он давно уже ничего не пишет. Долгоруков. Прошу прощенья, как же так не пишет? Вот недавно мне дали

списочек с его последнего стихотворения. К сожалению, неполное.

Богомазов, Бенедиктов, Кукольник рассматривают листок.

Преображенцы выпивают.

Кукольник. Боже мой, боже мой, и это пишет русский! Преображенцы, не

подходите к этому листку! Богомазов. Ай-яй-яй... (Долгорукову.) Дозвольте мне списать. Люблю, грешник,

тайную литературу. Долгоруков. Пожалуйста. Богомазов (усаживаясь к столу). Только, князь, никому, тссс... (Пишет.) Кукольник. Ежели сия поэзия пользуется признанием современников, то,

послушайся, Владимир, не пиши на русском языке! Тебя не поймут! Уйди в

тот мир, где до сих пор звучат терцины божественного Аллигиери, протяни

руку великому Франческо! Его канцоны вдохновят тебя! Пиши

по-итальянски, Владимир! Салтыков. Агафон! В итальянском шкафу у нас есть место? Агафон. Есть, Сергей Васильевич. Салтыкова (выходя из гостиной). Все спорите, господа? (Скрывается, пройдя

столовую.) Богомазов. Браво, браво, Нестор Васильевич! Бенедиктов. Из чего ты так кипятишься, Нестор? Кукольник. Потому что душа моя не принимает несправедливости! У Пушкина было

дарование, это бесспорно. Неглубокое, поверхностное, но было дарование.

Но он растратил, разменял его! Он угасил свой малый светильник... он

стал бесплоден, как смоковница... И ничего не сочинит, кроме сих

позорных строк! Единственное, что он сохранил, это самонадеянность. И

какой надменный тон, какая резкость в суждениях! Мне жаль его. Богомазов. Браво, браво, трибун! Кукольник. Я пью здоровье первого поэта отечества Бенедиктова! Воронцова (на пороге библиотеки). Все, что вы говорили, неправда.

Пауза.

Ах, как жаль, что лишь немногим дано понимать превосходство перед собою

необыкновенных людей. Как чудесно в Пушкине соединяется гений и

просвещение... Но, увы, у него много завистников и врагов!.. И вы

простите меня, но мне кажется, я слышала, как именно черная зависть

говорила сейчас устами человека. И, право, Бенедиктов очень плохой

поэт. Он пуст и неестественен... Кукольник. Позвольте, графиня!..

Долгоруков хихикает от счастья, завалившись за спину

Богомазова. Салтыкова возвращается в библиотеку.

Салтыкова. Ах, Александра Кирилловна... Позвольте мне представить вам

литераторов Нестора Васильевича Кукольника и Владимира Григорьевича

Бенедиктова.

Долгоруков от счастья давится.

Преображенцы тихо отступают в столовую и, обменявшись

многозначительным взором, исчезают из нее.

Воронцова. Ах, боже мой... Простите меня великодушно, я увлеклась...

простите, милая Александра Сергеевна, я убегаю, я убегаю... (Скрывается

в гостиной.)

Салтыкова идет за ней.

Бенедиктов с искаженным лицом выходит в столовую.

Кукольник идет за ним.

Бенедиктов. Зачем ты повез меня на этот завтрак? Я сидел тихо дома... а все

ты... и вечно ты... Кукольник. Неужели ты можешь серьезно относиться к бредням светской женщины? Салтыков (в библиотеке). Агафон! Снимай обоих, и Пушкина и Бенедиктова, в ту