Читать «Пайса» онлайн - страница 3

- А Юрка?

- А что твой Юрка? Он при торге стоял? Видел? Доказать все равно не сможет и жаловаться никуда не пойдет. Даже если патрульный вообще ни копейки не отдаст.

- Как так?

- А вот так! Придет и скажет, что только кондер в дукан затащили, только собрался деньги забрать, как тут комендант зоны подъехал. Патрульный, конечно, ноги в руки и давай жару оттуда. Деньги, естественно, не успел забрать.

- Потом, что ли, забрать нельзя?

Зинченко засмеялся.

- За что люблю тебя, Шура, так за наивность! Яснее ясного, что он все сдал, пайсу получил, только возвращать не хочет. Случаев таких сколько угодно было. О них только вслух не говорят. Пойдет, что ли, Юрка к замполиту и скажет: "Вы знаете, я уворовал кондиционер, отдал, допустим, Сидорову, тот вывез его, сдал, а деньги возвращать не хочет. Накажите его, пожалуйста".

Шурик хихикнул.

- Самому смешно. Сидорову, в принципе, ничего не будет, а Юрку вышвырнут, как паршивого кота. С вашим братом в этом отношении проще. Вы сами сюда ехали, а нас посылали. И меня Союзом испугать...

Отсмеявшись, Зинченко встал босыми ногами на пол и взял бутылку с фанерки. Сделал несколько глотков, помотал головой и протянул воду Шурику.

- Юрка знает, я единственный в полку, кто его не обманет.

- Поэтому и просим тебя! - жалостливо протянул Шурик.

- А ты при чем тут?

Вольняга поперхнулся минералкой и загнанно посмотрел на прапорщика.

- Денег не терпится заработать? Да не отворачивайся! Я не замполит гадюкой в душу не заползаю. Понимаю, Санек, тебя. Недавно приехал, пару раз нелегально вырвался в город, зашел в дуканы, увидел, что там, и обомлел. Как так? Страна забитая, отсталая, война идет, а полки прогибаются от товаров, не в пример нашему процветающему Союзу. И сразу захотелось все купить: шмотки, аппаратуру. Мыслишки даже появились - дома торгануть чем-нибудь, деньги сделать. Не так ли?

Пустая бутылка заплясала в руках гражданского.

- Да не бойся ты своих мыслей. Все вокруг об этом думают - как прикупить побольше да в Союз утащить. От бедности это нашей, Шура, идет, от зарплаты мизерной да оттого, что на Родине в магазинах пусто, хоть шаром покати. А чеки эти? Не деньги, а слезы. Неужели, если бы я получал больше, стал бы дела иметь с черномазыми?

Зинченко потускнел, кинул подушку к стене и вновь развалился на кровати.

- Вот я думаю все время. Как же так? Я в колонны хожу. Горел два раза, ранен был, а получаю всего двести сорок чеков. И "фин" наш, прапорюга-кассир, который все время в штабе сидит, эти самые чеки мне раз в месяц отстегивает, столько же получает. Где справедливость?

- Не знаю, Михалыч, - загрустил Шурик.

- И я не знаю. На бойцов орешь день-деньской, гоняешь их, по мордам бьешь, чтобы шевелились быстрее, а как подумаешь, что они здесь два года без отпуска, без посылок, без денег, - до слез их жалко становится. Купят на эти свои несчастные десять чеков печенья, соков, сгущенки, сигарет цивильных и довольны. Нет, Шурик, пока есть такие бойцы, которые все это на своем горбу выносят, будет стоять наша страна. И ведь каждая сволочь их обворовать норовит. В столовой бурдой кормят - продукты бачам продают. Обмундирование пока выбьешь на складе - поседеешь, обмануть пытаются, и все оттого же. Эх, Шура, Шура, поживешь здесь - такое увидишь, что, наверное, за всю свою жизнь не узнаешь.