Читать «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» онлайн - страница 298

Льюис Кэрролл в "Сильвии и Бруно" предложил взглянуть на серийность с точки зрения телеологии, представления о целенаправленности серий. Если серия движется к чему-то, то это конечное "что-то" и должно ее определять:

"Хорошо, предположим мы говорим -- последнее из серии взаимосвязанных событий -- каждое из которых в серии является причиной последующего -- во имя которого первое событие имеет место". "Но разве последнее событие практически -- это не следствие первого? А вы называете его причиной [первого]!" Артур на минуту задумался. "Слова создают путаницу , -- сказал он, -- Последнее событие является следствием первого: но необходимость этого события является причиной необходимости первого8.

Кэрролл показывает, что серия может определяться из начала в конец и из конца в начало, что она включает в себя возможность причинной инверсии. Нечто сходное происходит и с речью. Речь по-своему является серийной цепочкой знаков. Было бы, однако, неправильно считать, что она развертывается только из начала в конец. В таком случае каждое слово было бы подобно элементу некоего

_______________

5 Там же. С. 137.

6 Russel Bertrand. Introduction to Mathematical Philosophy. London: George Alien and Unwin, 1919. P. 29. [A set of terms has all orders of which it is capable.]

7 Russel Bertrand. Op. cit. P. 31.

8 Carroll Lewis. Sylvie and Bruno // The Works of Lewis Carroll. Feltham: Spring Books, 1965. P.497.

Серии 351

причинного механизма и заключало бы в себе всю детерминацию последующего разворачивания серии. Витгенштейн показал, сколь неправомочно рассматривать язык как такую линейную генеративную машину. Проектирование смысла в той же мере ответственно за развертывание речи, что и комбинаторные возможности каждого отдельного слова.

Спрессованность внутренней речи, так, как она описана, например, Львом Выготским, -- это как раз явление генетического совмещения начала и конца речевой серии. В "Мышлении и речи" Выготский привлек внимание к эпизоду из "Анны Карениной", где Левин объясняется в любви Китти с помощью изощренной серийной аббревиатуры9:

-- Вот, -- сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили: "когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это, что никогда, или тогда?" Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу...10

Но Китти понимает написанное и отвечает: "т, я, н, м, и, о". Левин догадывается, что это значит: "тогда я не могла иначе ответить".

Понимание этого ряда букв возможно только в результате некоего озарения. Толстой примерно так и описывает эти интуитивные вспышки понимания. Возникает вопрос, возможно ли понимание этой серии букв как последовательности. Читается ли такая аббревиатурная речь потому, что в некотором типе "порядка" "к" влечет за собой "н", "н" -- "м", "м" -- "б" и т. д.? Конечно, нет.